Если до сего момента глаза молодого китайца были расширены, то сейчас они стали просто круглыми. Он неосознанно прижался к стене спиной.

Его отец умер несколько лет назад успев передать сыну семейное боевое искусство. У них не было родных, и они жили очень уединенно. И никто никоим образом не мог узнать его второго детского имени, поскольку отец его использовал как ритуал, произнося лишь тогда, когда был доволен достижениями своего сына. И только наедине.

— Не беспокойся, учитель, — Марк улыбнулся шокированному молодому человеку, — это ты обучил меня своему искусству. Точнее обучишь еще. Лет так через сорок.

Через час Огнев, вновь закованный в наручники и с отличной шишкой на затылке, сидел в салоне трехмоторного транспортника юнкерс пятьдесят два в окружении шестерых вооруженных конвойных. Конвоем командовал капитан в черном мундире.

Чен тоже был здесь, держа в руках котомку с личными вещами и документами. Самолет разбежался по полосе местного аэродрома и взял курс на Берлин.

Ему едва хватило времени, что бы вывести будущего учителя из интеллектуального ступора и, уже в вдвоем разработать хоть какой-то план действий.

В результате данного плана Марк был снова связан, в меру сильно огрет по голове канделябром, который Чен вытащил из ближайшего шкафа. И представлен в таком виде набежавшей охране и гостям из Берлина.

Прибывшим было объяснено, что, господин майор устроил показательный поединок с участием пленного, в результате чего погиб сам и были убиты охранники. Но героическое вмешательство верного китайского слуги господина майора с канделябром в руках спасло ситуацию. Пленник был повержен могучим ударом по голове и обезврежен.

Это вполне устроило представителей высокой приглашающей стороны из Берлина, и не совсем местных представителей батальона охраны СС. Те хотели тут же порвать пленного за своего убиенного командира, но Чен так хитро вовремя поднял тревогу, что конвойная команда с самолета и местные прибыли почти одновременно.

У прибывших был однозначный приказ: забрать пленного, а так же все, что к нему имеет отношение, и отконвоировать в Берлин.

Поскольку Чен остался теперь без хозяина и теперь, как не крути, имел к пленному диверсанту самое прямое отношение, его забрали тоже. Правда, вязать не стали. Маленький китаец без канделябра смотрелся крайне не внушительно.

Его даже не останавливали, когда он, прохаживаясь с узелком по салону с круглыми глазами, говорил, что-то типа "какая балисяя зилезняя птися!".

Офицер после набора высоты ушел в кабину к пилотам, а разомлевшим от качки конвоирам было как-то все равно. Основной конвоируемый надежно пристегнут к жесткому креслу, а этот ходячий косоглазый багаж пускай ходит, если ему надо.