А серьезный молодой человек оказался очень спокойным. Он часто слушает радио, читает книги, которые Давид Моисеевич специально достал с чердака, и пьет консервированный сок, которого, таки, скоро совсем не останется!

Погода испортилась уже пару часов назад. Надо подбросить дров в камин в зале.

Давид Моисеевич вздохнул, прикидывая, в какую сумму ему обойдется закупка новой партии консервированного сока, поставил бокал на полку и слез с табурета.

Но едва он вышел из-за стойки, дверь в гостиницу открылась и вместе со снежными вихрями молодой пурги в гостиницу ввалились две закутанные в тряпье и засыпанные снегом фигуры. Одна большая, а другая ниже среднего.

"Пусть светит Вам звезда Арну, хозяин," — произнес здоровяк, отряхивая с себя снег, и стянул с головы намотанное тряпье. Под тряпьем оказалась русая, коротко стриженая голова с лицом человека привыкшего командовать. Вторым оказался натуральный азиат.

Давиду Моисеевичу стало совсем нехорошо. Он в тайне надеялся, что эти таинственные постояльцы с их непонятными паролями таки не объявятся до конца оговоренного срока. И денежки, таки, пойдут в чистую прибыль.

Но Давид Моисеевич не был бы Давидом Моисеевичем, если бы не умел справляться со своими огорчениями:

"Прошу вас, господа! Я предупрежден и ждал вас".

Гости быстро скинули с себя одежду, которая состояла из фрагментов немецкой военной формы и, оставшись лишь в своем, подошли ближе к камину и протянули окоченевшие руки к огню.

— Несколько мгновений, господа — засуетился Давид Моисеевич, подбрасывая в камин сухие поленья. — Четверть часа, и я разогрею для вас поздний ужин.

— Будем очень признательны, — вежливо ответил здоровяк. — Господин…

— Шварц. Давид Шварц.

— Да, господин Шварц, скажите, есть ли в гостинице еще постояльцы?

— Увы! Гостиница пуста, как амбар моего покойного дядюшки Изи в неурожайный год, — скорбно ответил Давид Моисеевич. — Только вот этот молодой человек проживает на полном пансионе и ни в коей мере не помешает вам, — быстро добавил он.

Здоровяк развернулся в сторону закутка, где сидел молодой человек. Тот встал из-за стола и спокойно посмотрел на прибывших. Ни одна черточка не дернулась на его лице.

— Ну, ты и флегма, Данг! — уважительно произнес Марк и, сделав несколько шагов, стиснул спецназовца арну в медвежьих объятиях.

Он и не представлял себе, какую бурю чувств испытывал сейчас внешне спокойный как скала арну.

Вспышка дикой радости, излученная этим землянином, породила в нем странное чувство, которое он смог идентифицировать как земное понятие "дружба". Это было не обычно, не понятно, и до боли приятно так, что на глазах, впервые в сознательной жизни, едва не навернулись слезы.