Оцепенение длилось секунду, две – не больше. Потом – потом сработали инстинкты. Те самые, которые вбивали нам в голову в Санкт-Петербургском нахимовском. В бою думать некогда – все действия, в том числе и оказание первой помощи раненому, должны быть инстинктивными, вбитыми в подкорку. Думать в бою некогда.
Любой разведчик-диверсант всегда носит в кармане несколько метров тонкой, но прочной веревки. Всегда найдется там и нож, пусть небольшой, складной, но все же. Первым делом нужно остановить кровотечение – любой ценой, без крови человек умирает. Сколько точно она потеряла крови, я не знал, но видел – много.
Отхватил два куска веревки, перетянул руки чуть выше запястий так сильно, как только мог, затянул узлы. Весь перепачкался, веревка скользила в мокрых пальцах, к горлу подступала тошнота, перед глазами плыли круги. Пока ничего другого у меня не было – но пока сойдет и это. Главное – остановить кровь, все остальное потом.
– Твою мать…
Я обернулся. Иван Иванович стоял в двери ванной, лицо его стремительно белело.
– «Скорая» есть?!
– Внизу. На всякий случай вызвали. Осторожно, давайте помогу.
Приложил два пальца к артерии на шее, остро, до боли желая ощутить хотя бы слабую пульсацию. Но пульса не было…
Карета «Скорой помощи», мерзко завывая сиреной, рванулась вниз по улице, к бульвару – ближе всего был как раз госпиталь, тот самый, где месяц назад побывал и я. Как сказал врач, шансы еще были…
– Выпьете? – Иван Иванович протянул серебряную, на один хороший глоток фляжку.
– Нет. – Я привалился к уличному столбу. Ливень уже прошел, сейчас шел спокойный, даже тихий дождь. Мерзко…
– Напрасно.
– Где эта тварь? – тихо спросил я.
– Которая?
– Сноу. Где он?
– Его взяли. В машине допрашивают.