Тихо скрипнула входная дверь: вернулась Клавдия Петровна, да еще и с соседкой. Они расположились в гостиной, где хозяйка принимала гостей. Она рассказала, как приехала родственница с друзьями, и сообщила, что они отдыхают в соседней комнате.

— Хорошие ребята, — хвалила хозяйка. — И накормили, и выпила с ними… Молодцы!

— Это вот из этой бутылки? — спросила соседка, поднимая ее со стола.

— Да. Самогоночка отменная. Лучше, чем ты делаешь.

— Это ж моя бутылка, — удивилась соседка. — Откуда она у тебя?

— Ребята принесли.

— А откуда они ее взяли?

— Да не знаю я. Купили, наверное.

— Ты что? И куртка, та, что в коридоре… Они же у тебя на хлеб с салом выменяли.

— Да ладно… Я людей в лицо хорошо запоминаю.

— Как же ты запоминаешь, если слепая и дальше своего носа не видишь ничего? А свою бутылку я сразу признала, — она поднесла ее к лицу и понюхала.

— Точно, и самогон мой. Я его лимонными корками в последний раз заправила. Так и есть, мой самогон пили.

— Ну и что? Очень даже неплохой, — одобрила Клавдия Петровна. — Угостила, получается, мою родственницу и ее друзей. Не все же солдатню поить.

— Я для святого дела их пою. Они за справедливость борются.

— Вот считай, что они тоже за нее борются. А ребята хорошие. Проснутся — познакомлю.

— Иди ты со своими гостями куда подальше. Они тебя, старую дуру, облапошили, да и меня заодно.

— Ты бы лучше принесла еще. Гости проснутся, чем мне их угощать? Опять чаем? Они и сало принесли.

— Твое вернули. И булку хлеба. Забыла? На куртку дешевую поменяли.

— Ой, что ты такая дотошная. Все тебе это надо? Посмотри, что за окном творится…

— Не знаю, что там сейчас за окном, но догадываюсь, что творится за твоими дверями. С ними были же две девицы.