Я молча кивнул. Теоретически все правильно – если бы не сталинские юнкера, умирающие сейчас под Подольском. Толпы, сдававшиеся в плен в июле, никаких эмоций не вызывали, таких и вправду должно резать или стричь.

Людей – жалко.

Ничего, конверты иногда тоже взрываются!

– Мсье?

Из темноты вынырнул неясный силуэт в сером плаще и шляпке. Очередная Лили Марлен вышла на охоту.

– Если мсье скучно…

Вопреки всем опасениям, вблизи она смотрелась очень даже прилично. Видать, из свеженьких. Акцента нет, значит, беженка из Франции. Голос не слишком уверенный, глаза прячет… Лет сколько? Хорошо, если восемнадцать.

Достав бумажник, я вынул банкноту покрупнее.

– Поужинайте, мадемуазель.

Липка, спохватившись, тоже полез в карман.

– Да, конечно. Возьмите!

Протянула руку. Замерла. Всхлипнула.

– Я не прошу милостыню, мсье! Я… Я шлюха.

– Не выдумывайте! – поморщился я. – Нужна работа – приезжайте в Эль-Джадиру, это недалеко. Найдете аптеку Ричарда Грая, она в самом центре. Много не обещаю, но на хлеб хватит.

Порывшись в бумажнике, достал визитную карточку:

– Вот, там адрес.

Ее пальцы на миг коснулись моей ладони. Негромко щелкнул замок сумочки.

– Спасибо…

– Не поможет, Родион, – вздохнул Липка, когда Лили Марлен растворилась во мраке. – Скоро твоя Офелия будет купаться в пруду… Но ты прав, надо пускать хлеб по водам, да. Сколько наших русских девушек сгинуло в проклятых Стамбулах и Парижах!..

Вынул из кармана портсигар, долго выбирал папиросу, наконец клацнул зажигалкой.