Женщина, спрятав бесполезное оружие, зябко повела плечами.

– Поглядим…

Их пропустили, хотя и не сразу. Знакомый рыжеусый сержант ретиво отгонял сослуживцев от тела, то и дело повторяя: «Врача! Ребята, тащите сюда врача!» Среди растерянных полицейских Ричард Грай заметил Сонника. «Баритон» стоял с самым равнодушным видом, поглядывая в темнеющее небо.

Человек лежал на спине. Пули пробили пальто, разорвали щеку, простреленная шляпа каким-то чудом все еще держалась на голове. Рядом с телом белели выпавшие из кармана резные шахматные фигуры. Конь, ферзь, пешка…

В широко открытых темных глазах плавала боль. Губы неслышно двигались.

– Что же ты наделал, Деметриос? – прошептал бывший штабс-капитан. – Что ты наделал!

Грек попытался привстать. Захрипел, с трудом выговорил несколько непонятных слов, устало прикрыл глаза… Подбежавший врач в белом халате долго щупал пульс, прикладывая ухо к окровавленной груди. Затем приподнял веко, встал, развел руками.

Деметриос закончил игру.

– Это он по-своему, по-гречески выразился, – рассудил один из полицейских. – Вроде бы из Библии что-то.

Второй знаток согласно кивнул.

– Из Евангелия от Луки, только слова переставил. «Нынче же буду с тобой в раю».

Ричард Грай не спешил уходить. Стоял, смотрел. Тело уложили на носилки, накрыли простыней. Унесли. Кто-то из «ажанов» подобрал резные фигурки. Знатоку настольных игр они уже не понадобятся, в раю наверняка есть лишний комплект шахмат для разбойника благоразумного.

– Надо поговорить, – шепнула Мод. – Выбираемся отсюда. Рядом еще один причал, там не так людно.

– Поговорить? – повторил он не думая и тут же почувствовал, как в бок ему ткнулся ствол пистолета.

– Идите первый и не вздумайте проявлять инициативу. Стреляю сразу!..

Он посмотрел на небо и понял, что солнце уже зашло.

Бетон был завален привычным портовым мусором: щепки от разбитых ящиков, промасленное тряпье, вездесущие осколки бутылочного стекла. Тут давно не убирали, половина причалов пустовала еще с начала войны. Бродячие собаки – и те исчезли, перебравшись туда, где сытнее.

За громадой волнолома их встретила тишина. Шум остался вдали, здесь же слышался лишь негромкий голос зимнего моря. Слева – ровная линия причала, справа высокая бетонная стена. Ящики, почерневшие от времени деревянные бочки, ржавое бесформенное железо, забытый, никому не нужный якорь с обрывком цепи.

Серые нестойкие сумерки…