Мрачно сдвинув брови, он приподнял крышку с гравированной маленькой саламандрой, и Скиф заметил, как над угольно-черным кристаллом зажегся огонек. Одновременно с этой красной искоркой раздалось мерное тиканье, будто включился невидимый метроном, торопивший события и словно бы заставлявший само время уже не шагать с медлительной важностью, но нестись вскачь.

Итак, предохранитель был взведен; духи огня уже скалили зубы, уже готовились сокрушить прозрачную преграду, ринуться вниз и — жечь, палить, обращать в прах и пепел! Над колодцем, где Творец сархов в слепом неведении метал и метал свою икру, сгущались тучи, и пролиться им было суждено пламенным дождем Апокалипсиса. Древние Безмолвные Боги не подавали знака, зато бог Земли, безжалостный Саваоф, потрясал кулаком и грозил обрушить на дьявольское семя губительный огонь — такой же, каким спалил он некогда Содом и Гоморру. У Саваофа были густые брови, небритые щеки и сурово сжатый рот; зрачки его казались двумя застывшими шариками из обсидиана.

— Все! — Сарагоса поднялся, пошевелил блестящий диск носком башмака и вытащил лазер. — Надеюсь, я накрою эту штуку лучом с пятидесяти метров…

— Он повернулся к серому бортику, прикидывая расстояние.

— Ты не хочешь рассмотреть иные возможности? — вкрадчиво произнес Джамаль. — Я буду очень торопиться, Нилыч, и я вернусь… вернусь на Землю и принесу защиту и спасение. А ты… если ты сейчас выстрелишь, то превратишься в убийцу целой расы. Пусть злой расы, жестокой и бесчувственной, но тоже имеющей право на жизнь. И тогда ты станешь таким же, как эти двеллеры… Подумай об этом, дорогой! Подумай и не бери греха на душу!

— Это — раса дьяволов! А за дьяволами я не признаю никаких прав! — рыкнул Пал Нилыч, решительно направляясь к серому кольцу оправы. Джамаль, взяв его под руку, шел рядом; Скиф с Сийей шагали позади. Лицо девушки побледнело.

— Все течет, все меняется, — произнес звездный странник. — Представь, Нилыч, что душа твоя могущественна, сильна и способна превозмочь разум и силу сарха. Вах, почему бы и нет? Он крадет твою душу, а ты становишься хозяином над ним и его плотью… Тебе бы это понравилось, а?

— Нет. Плоть у меня своя, и я пока что с ней расставаться не собираюсь.

— Но ведь придется, дорогой, придется! Нагрянет старость, посетят тебя немощи и боль, а за ними — смерть… Почему бы не пожить еще пару веков в плоти сарха? Соединив свою душу с его телом в тот миг, когда душе твоей — грош цена?

— Еще один дьявол нашелся… дьявол-искуситель, — с хмурым видом проворчал Сарагоса. — Все это мечты, князь! А реальность — вот она! — Он ткнул стволом лазера себе под ноги, где продолжали всплывать к зеленому пятну врат сизо-бурые сгустки. — Восемьдесят тысяч в день, тридцать миллионов за год! Без сна, без отдыха, без остановки!