– Нет. Я сам выбирал.
Я прикинул по времени – ни на что другое (например, переписать номера) у него времени не хватило. Я бы запомнил, даже бы переписал – но афганцы плохо умеют писать, тут все грамотные, в основном в первом поколении. А номер сотового – очень длинный.
Я складывал телефоны в мою сумку, коробка за коробкой. В один момент бачонок увидел там явно знакомый ему предмет, украдкой глянул на меня – но я сделал вид, что ничего такого не произошло. Мужчина должен иметь оружие, иначе он и не мужчина вовсе…
Один за другим – десять телефонов перекочевали в сумку
– Сим-карты?
– Давай деньги, эфенди. Их нечего проверять…
В принципе верно. Я протянул вторую пачку денег – и бачонок жадно схватил ее, в мгновение ока пересчитав, как опытный кассир.
– Все верно?
– Ты не обманул, русский.
– Это хорошо. Возможно, я приду еще – но только если ты не будешь говорить лишнего, бача. Возможно, мне понадобится оружие.
Бачонок кивнул.
– Я никому про тебя не скажу, русский. Мужчины умеют молчать.
– И даже вон тем бородачам? У белой «Инди» [100].
– Им я тоже ничего не скажу. Скажу, что дядя Салакзай сказал мне отдать тебе товар, русский…
– Молодец, правильно. Удачи, маленький бача.
– Учи наш язык, русский, – сказал мне на прощание маленький афганец, – пригодится.
Лавка, над которой Араб снял для наших дел комнату, находилась над дуканом, где торговали тканями, пригодными для пошива как мужского, так и женского костюма. Место хорошее – улица, не широкая и не узкая, торговая, много народа. Лавка – бойкое место, бедняки здесь не покупают готовое платье – они покупают ткань и шьют сами. Слава Аллаху, теперь нормально одеться, пусть и в самодельные брюки, может позволить себе даже бедняк. Мы сознательно ограничили рынок дешевого готового платья – для того, чтобы не лишать работу тысячи и тысячи швей по всему Кабулу и по всему Афганистану.