Паломник почувствовал, что кто-то есть сзади, резко обернулся. Но это был всего лишь ребенок лет семи, мальчик, – он протягивал большую кружку, наполненную водой.

– Сахииб[106], – сказал он, смотря на Паломника блестящими черными глазами.

– Сахииб… – согласился Паломник и взял кружку с водой.

Сначала к нему опасались подходить. Пусть он помог им, но он был снайпером, а снайперов здесь боялись как огня. Потом трое мужчин подошли к нему, у каждого из них было оружие. Ни одному из них не было и тридцати.

– Приветствую тебя, мужчина и воин, от лица моего народа, – сказал один из них, с черной косынкой на голове.

– Приветствую тебя как воина и вождя своего народа, – ответил Паломник.

– Увы… вождь моего народа и мой дед при смерти, и его судьба – в руках одного лишь Аллаха. Скажи, зачем ты помог нам, белый? Разве ты один из нас?

– Я африканец. Я один из вас.

– Если так… Аллах послал тебя на нашем пути.

– Я пришел с Акумбой, – сказал Паломник, – он сказал, что здесь нам помогут. Он мертв. Погиб. Там.

Боевик с черной косынкой кивнул.

– Тот, кто умер, как мужчина, не умирает. Но мы поможем тебе, пусть даже твоя кожа и светлее, чем наша.

– Я возьму автомат и пулемет. На дорогу. И одну из машин. Все остальное – ваше.

Негр с рукой, перетянутой жгутом, сделанным из головной повязки, кивнул.

– Ты можешь взять все, что тебе нужно, мадах[107]. Когда ты убивал врагов, мы всего лишь спасали свои презренные жизни.

Негр заметил, что один из убитых в камуфляже подает признаки жизни, здоровой правой рукой прицелился в него из пистолета. Пистолет громко выстрелил.

– Почему они пришли сюда? Это бандиты?

Негр захохотал – так, что Паломник вздрогнул. У них это было – они могли засмеяться в самых, по мнению европейца, неподходящих обстоятельствах.

– Ты, вероятно, долго не был в нашей стране, белый.