Паломник присмотрелся. Скорее всего, этот соглядатай поставлен нарочно на виду, есть еще один, более замаскированный, но про него так просто не узнать. Он пока никак не проявил себя, если не считать стрельбы в том поселке рыбаков, никто не знает про его намерения, значит, вероятность того, что соглядатай не задержит на нем взгляд, больше девяноста процентов.

Надо рисковать…

Под аккомпанемент назойливых клаксонов и ругательств вместе с несколькими другими африканцами он перебежал дорогу, нырнув в мутные воды рынка Бакараха…

В это же время на вилле Сомалия в самом центре города, бывшей резиденции генерал-губернатора, проснулся сам предстоящий виновник торжества. Сам Мохаммед Фаррах Айдид.

Он был совой, к тому же вчера сильно напился, потому-то проснулся, когда солнце на небе миновало свой апогей. Проснулся он от жары и бурления в животе, которое сделало бы честь и падающей в котел воде водопада Виктории.

Полностью голый, он добрался до санузла, совмещенного со спальней, и с облегчением избавился от плохо переваренных остатков вчерашнего обеда. Наверное, он позволил себе лишнего вчера… только не мог это вспомнить…

Он долго шарил по стене в поисках цепочки для смыва, но в конце концов все же нашел и дернул ее. Зажурчала вода…

Включив свет, он посмотрел на себя в обрамленное золотом зеркало. Лицо было распухшим, как после укусов шершней – он как-то еще в детстве нашел с друзьями гнездо в маленькой пещере на холме и полез туда…

И чувствовал он себя так же плохо.

Мирное время быстро и сильно, в считаные месяцы изменило Генералиссимуса. Он растолстел, обрюзг и теперь гораздо больше напоминал традиционного племенного африканского вождя, чем раньше: говорят, знаменитого Лобенгулу могли нести только десять сильных воинов одновременно. Его лицо было нездорового цвета, серое, а глаза красные от излишеств, которые он себе позволял. Пока он сидел в Аддис-Абебе в отеле или мотался по приграничью, рискуя получить снайперскую пулю или оказаться в бомбовом прицеле итальянского истребителя-бомбардировщика, случайно нарушившего границу, – он держал себя в форме. Не в последнюю очередь потому, что бы несчастен и сильно нервничал. Сейчас благодаря тайным соглашениям немцев и итальянцев он заполучил в свои руки власть, фактически стал генерал-губернатором и одновременно военным руководителем страны, в основном восстановил свои прежние связи относительно контрабанды – и денежки снова потекли в карманы. Как и всякий счастливый африканец, он отреагировал на свое счастье безумным удовлетворением двух своих основных инстинктов – жрать и трахаться. И то и другое он делал совсем уже в неумеренных количествах.