— Последнее уже выяснили. Он собирался убрать свидетеля, потом, если получится — вас обоих. Видимо, свидетель для группы Росс опаснее. Свидетель повторил показания — и выяснилась одна интересная деталь: нечисть, по его словам, не трогала Юлия. Старалась не напасть на него, а обойти. И только когда Юлия толкнули в самую гущу, напала — и тоже внезапно, вся сразу.

— Думаете, это связано с Клавдией Росс?

— Несомненно. Участники её группировки показали — все, кого мы допрашивали — что нечисть не трогала Клавдию. Не слушалась — никто не смог припомнить, чтобы нечисть выполняла её приказы — но и не трогала. Сама Клавдия, и её дочь молчат — думаю, они и будут молчать теперь. Хотя, конечно, в каменоломни их не отправят — тюрьма для дросселей выглядит иначе. Полагаю, вы уже предполагаете, как.

— Стены из того сплава, из которого делают каркас танков — и чтобы не было возможности стоять на твёрдой поверхности. И изоляция от электромагнитных волн.

— Всё верно, — кивнула Валери. — Место, где их содержат, открыть не могу без приказа вашего командования. Можно попросить вас выпить с нами кофе? Мы давно мечтали. Поговорить о чём-нибудь, кроме вашей или нашей работы. Неофициально. Хоть немного.

Артём посмотрел на часы. Полчаса ещё точно есть, даже час — потом Марина и Лилия могут вернуться в любой момент, их надо будет встретить.

— Да, с удовольствием, — чувствую себя немного нелепо с этим рюкзаком, подумал он. Особенно за столом.

— Можете поставить его рядом со стулом, — предложила Валери. — Мы видели, как вы исчезали. Не беспокойтесь, не растеряемся, если что.

* * *

Марина долго сидела, прижавшись к его плечу. Ничего не говорила — просто сидела. Наконец, нашла в себе силы отпустить его — не держать хотя бы одной рукой.

— Вы вернулись, — повторила она в который уже раз. — И опять всё секретно, да? Миранда намекнула, что многое там — как страшный сон. Не буду допытываться.

Она сходила на кухню и сама принесла чай — чайник, чашки и всё прочее.

— Я обещала рассказать про Арлетт, — Марина заговорила, только когда выпили по первой чашке. — Не стану пересказывать тот её звонок. Я сначала ничего не поняла, если честно — только то, что она была пьяна, и считала, что это я настояла, чтобы вы больше с ней не виделись. Слово за слово, я ей и сказала, чтобы не смела появляться у нас. А потом вся эта история… У неё тоже нет других родственников, как и у Мари. Я не могла просто бросить её — ну, наговорила глупостей, чего не скажешь от обиды. Я увидела, что она очень жалеет обо всём, что тогда сказала. И уже не стала сомневаться. У неё теперь нет своего магазина, нет друзей, нет средств — в Париже её мало кто на порог пустит.