Артём прошёлся по комнате, из угла в угол, и взял флютню со стола. Чем дальше, чем проще получается управлять инструментом, практически усилием мысли. Может, это внезапное умение играть музыку той же природы, что умение общаться «по рации» без рации, и понимать остальных без переводчика? Вспомнил и проверил, потрогал себя за каждым ухом — оба прибора на месте.

Песня пришла на ум внезапно. Отец напевал её, когда водил маленького ещё Артёма на рыбалку. Мать категорически не одобряла таких походов, как и рыболовного увлечения Злотникова-старшего в целом, хотя и рыбу одобряла, и готовила её так, что пальчики оближешь.

«Пошёл купаться Веверлей…»

У песни этой, студенческого происхождения, множество мотивов. У того, что напевал Злотников-старший, явно маршевое происхождение: песня годится в качестве строевых. Наподобие «Соловья» — «Соловей, соловей, пташечка…»

«Оставив дома Доротею…»

Удалось флютней изобразить, очень достоверно, духовой оркестр. Точно, маршевая песня! Артём засмеялся — проверил уже, что дверь закрыта, и акустическая защита включена — и начал сначала, исполнил энергичный, бравурный проигрыш — даром что песня, по сути, печальная, пусть история в ней и звучит нелепо.

«С собою па-, па-, пару пузырей, — рей, — рей / Берёт он, плавать не умея…»

И пришло скольжение. На долю секунды — Артём был в одном углу комнаты, перенёсся в другой. И никакой боли, никакого ощущения, что голову окунают в кипящую воду. От неожиданности Артём прекратил играть. И тут же в дверь постучали.

Марина.

— Всегда чувствую, когда вы играете, — она улыбнулась. — Эту песню вы ещё не исполняли, верно? Можно послушать?

— Конечно, — улыбнулся её Артём и, сосредоточившись, выдал всю песню — под тот самый боевой, походный мотив. С трубами, барабанами, и всем прочим. Показалось даже, что в музыку вплелись звуки множества сапог, печатающих шаг.

Марина долго аплодировала.

— Так странно, — покачала она головой. — Слова вроде грустные, но музыка бодрая. Странное сочетание. Откуда эта песня?

Вот тут Артём не смог пояснить, историю «Веверлея» он не изучал. Мало ли в студенческом фольклоре, да ещё родом из девятнадцатого века Земли, подобных песен! Марина покивала, и взяла его за руку.

— Помните ту песню? «В полях под снегом и дождём…»

— Разумеется. Хотите, чтобы я её исполнил? Только для вас?

— Только для меня, — кивнула Марина. — И, если можно… если получится… исполняйте её только для меня. Ну или если я её слышу. Хорошо?

— Договорились!

* * *

Миранда постучалась в комнату Мари. Привычка той ходить поздним вечером нагишом по своей комнате уже породила множество слухов. Ничего такого, чтобы принимать меры — у всех свои причуды. Тем более, у Мари такая фигура — обзавидуешься. Ничего лишнего. Может, оттого и ходит, чтобы и дразнить заодно?