…Карико возникла на пороге их комнаты, прижала обе ладони к груди.

— Она спрашивает, что мы хотим на ужин, — пояснила Канси. — Говори ты первый.

Получив «указания», Карико отбыла.

— Слушай, почему она не говорит?

— Так она решила. Шесть дней назад, когда она гуляла с госпожой Хатори, она увидела призрака. Так она сказала. Она перепугалась, выронила корзинку с госпожой, и бросилась бежать. Двое человек погибли, спасая госпожу Хатори — нечисть вылезла из того кратера, который ваши войска очистили, и бросилась на них. Карико не помнит, как спаслась. Когда она поняла, что бросила кари, и что погибли люди, она решила, что остаток дней проведёт в молчании. Три дня назад она решила уйти навсегда — не смогла жить с этим.

— То есть я спас её вопреки её желанию?

— Она говорит, что ты и есть тот самый призрак. Не обижайся. Она увидела что-то очень страшное — а её трудно испугать так, чтобы она бросила кари, и побежала, не думая, куда. А когда ты снова появился — сказала, что возник тот самый призрак, и выхватил её из пасти чудовища. Она говорит, это знак. Если кари простят её, она будет служить тебе до конца дней.

— «Говорит»? Как ты её понимаешь?

— Она умеет общаться. Но не словами. Всё ещё чувствует себя очень виноватой. Она обняла тебя — ты должен был почувствовать, что она думает о тебе.

— Да, почувствовал. — Артём потёр лоб. Канси уже переоделась в домашнее — почти то же, что выходное, но очень лёгкое. Одежду — точнее, ткань и остальное — они получают с деревьев. На деревьях, буквально, вырастает то, что нужно. Вот и скажи после этого, что сказок не бывает! — Я могу поздравить тебя? Ты станешь мамой?

— Стану, когда решим, — Канси уселась к нему на колени, и погладила по лбу. — Они будут ждать столько, сколько нужно. Пока что они спят, не развиваются.

— Как такое возможно?! Хотя да, я уже ничему не удивлюсь, наверное. Что ещё я о тебе не знаю? Вы очень сильны. Во много раз быстрее нас. Видите в темноте. Различаете больше запахов. Практически не болеете. Может, вы и живёте вечно?

— Не все могут жить вечно. Это тяжёлое бремя. Анчири — старейшина, один из первых. Ему шестьсот двадцать три земных года.

— С ума сойти! — Артём не сразу поверил. А на вид Анчири лет сорок пять. — А наши дети? Какими они будут? Такими, как вы?

— Как решишь.

— Это что, шутка?

— Ортем, — Она повернула ладонями его голову, заставила посмотреть себе в глаза. — О таком не шутят. Такие, как ты — или такие, как я. Решать тебе. Если хочешь — нам с тобой. Одно скажу — они не будут болеть, будут очень сильными, с хорошим характером — в любом случае.