Лаврушин проснулся новым человеком. Ничто в нём не напоминало, что ещё недавно за ним приходила смерть и уговаривала подчиниться ей.

— Степ, я на самом деле залатал провал? — перво-наперво осведомился Лаврушин.

— Вроде бы.

— Ох, — Лаврушин потёр виски, откинул одеяло. — Вот занесло.

— Ну, с тобой связываться, Лаврушин. Чтобы я ещё раз, да на твои аферы… Да я…

Лаврушин теперь был спокоен. К Степану в полной мере вернулось брюзжащее занудство. Оно и не собиралось уходить далеко. Оно только чуток приутихло, когда всё вокруг пылало и дымилось и было не до него. Но теперь Лаврушин знал — Степан ему плешь проест.

— Степан, ты не понимаешь. Без нас был бы крах. Полный. Льды дошли бы до земли.

— Фашисты! Чапаев! Нежить! Офанареть!

— А чего фонареть? Что, на Земле нечисти меньше?

— Не меньше, — Степан помолчал, а потом воскликнул: — Я только не понимаю, что у нас за жизнь такая — выручать всех. То Галактическую войну предотвращай. То Ледниковый период. Это чего за наказание?

— Сказали же тебе — предначертание.

— Начертание, предначертания. Понабрались всякой чуши.

— Всё это не нами заведено…

* * *

Лаврушин провалялся дома ещё два дня. Наконец, силы он восстановил окончательно.

— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, — напевал он песню, привязавшуюся во время путешествия в Москву-оптимистическую.

Он стоял перед зеркалом и чистил зубы. Бог ты мой, чего же они пережили. Но всё хорошо, что хорошо кончается. И даже жалко как-то, что путь в пси-миры теперь заказан. Кто там сторожит проходы? Холодные Демоны, которые сжуют без соли любой блок возвращения… Если бы продумать другие варианты возвращения. Например, можно вставить блок замедления непосредственно в аппарат…

Мысли его потекли в нужном направлении. Автоматически докончил с чисткой зубов и принялся тереть щёку «шиковским» лезвием. В голове уже сложилась корректная схема, которую можно и опробовать.