— Если будешь себя хорошо вести, то так и быть — ругать не стану.

Так мы и сидели, обнявшись, на горной тропе. Я, правда, время от времени не забывал поглядывать по сторонам, одной рукой всё же придерживая автомат.

Потом Забава медленно, не глядя на меня, отстранилась.

— Нам… нельзя, — с усилием проговорила она, скорее заклиная, чем объясняя. — Мы не должны. У нас… ничего не должно быть…

Услышать такое — и это после того, как положил, спасая её, почти три десятка народу… Мало кому, я думаю, понравится подобный оборот.

— Да почему? — Я в этот момент забыл совершенно, кто я и откуда, и что путь мой домой лежит через мой собственный рюкзак и что нахожусь я не на Земле. — Что, у людей с эльфами несовместимость, что ли? Или запрет какой-нибудь? — сообразил я нечто более путное.

Про несовместимость-то я совершенно сдуру ляпнул. Забыл, что люди и Первые испокон веков вместе обитают. Так, на ум что-то пришло. Но на Забаву это, похоже, подействовало.

Из глаз у неё побежали слёзы.

— Не мучай меня, Гар, — жалобно попросила она. — Пожалуйста. Я и так не знаю, что мне делать. Матушка мертва, Шеро… погиб. — Она сглотнула, а мне захотелось выругаться. — У наших погибли почти все воины, а я должна как-то править! А они… — она каким-то беспомощным жестом протёрла ладонью глаза, всхлипнув, — они ещё говорят, что ты ненастоящий джинн и что предашь всех нас, потому что у тебя нет знака! — Тут она, не выдержав, разревелась в голос.

Для утешения самое то время. Лучше не придумаешь. Но я, оказывается, не потерял совсем уж соображения. Всё остальное как-то разом вылетело у меня из головы. Потом, потом…

— Кто говорит? — Я встряхнул Забаву. Похоже, она в расстройстве проговорилась о чём-то важном. Раз её это так занимало. Мимолётно я почувствовал себя скотиной. Ах как некстати! — Кто? Какой знак?

Забава испуганно замерла, уставясь на меня округлившимися глазами. Даже слёзы высохли. Вот то-то. Знай нас, джиннов-утешителей! Не согреемся, так хоть догоним, тудыть нас в самосвал.

— Кто говорит? — повторил я, куя железо, пока горячо. — Старейшины?

Основания для догадки у меня были. И я понял, что не ошибся, когда Забава опустила взгляд. Та-ак, интересно, каким, оказывается, неведомым путём идут уже упоминавшиеся мной переговоры.

— Забава, милая, — заговорил я с ней ласково, как с расстроенным ребёнком: — Что они такого нехорошего говорят? И почему это так плохо? Они поэтому и не хотят с нами идти ни на какие соглашения? — Последняя фраза явилась следствием наития. Но, похоже, как и предыдущая догадка, воздействие произвела именно она.