От этого грохота мы, остальные, и опомнились.

Охрана кинулась вперёд. Старейшины, не рискуя даже сесть обратно, замерли. Явно не желая никого провоцировать и ожидая, что последует. Взгляды их не без причин обратились в мою сторону.

Надо было что-то делать. И я наконец оставил надоевший уже золотой ошейник лежать на столе. А сам, по примеру Чештины, также перемахнул на другую сторону поверху.

— Да чтоб вас всех! — на ходу бросил я старейшинам, решив ограничиться короткой репликой. Что ещё можно было сказать?! Сидели вроде мирно, разговаривали… И вот на тебе!

Чештину уже отдирали от Ядле два здоровых охранника. И я, не став задерживаться, кинув туда только взгляд, шагнул к всё ещё продолжавшему топтаться в облаке пыли Капке. Зрелище было невероятное!

Он весь словно светился, окутанный неправдоподобным по яркости небесно-синим сиянием. Как купола Гур-Эмира в Самарканде, если я чего не путаю.

Рывок за плечо и хор предупредительных выкриков не дали мне подойти ближе.

— Господин магистр! Не подходите! — Капитан Кбелик отдёрнул меня назад. — Он сам справится! Это отрава!

Что ж, пронеслось у меня в голове, тогда понятно, почему все от него пятились. Да и сам Верховный магистр, судя по его движениям, не проявлял намерения отдать богу душу. Он вполне бодро продолжал сражаться со шляпой, и похоже было, что ему удастся оторвать её от себя. Что же это за штуку такую применил против него Чештина? Интересно…

— Сударь! Помогите лучше с этим старым дурнем разобраться! — оторвал меня от созерцания титанической битвы Кбелик. — Мы его оторвать не можем! Что делать?

Что? Я подошёл к рычащей и сопящей уже почти что куче, там, где Чештина повалил на пол Ядле. Судя по всему, усилия охранников действительно до сих пор не увенчались успехом. По шевелящемуся количеству рук и ног определить что-либо было невозможно. С удивлением я увидел валяющийся тут же пустой сапог.

— Он силён неимоверно, зверина, — объяснил Кбелик свои затруднения. — Челюсти разжать не можем! Хорошо, зубов нет. А убивать же его нельзя? — Он взглянул на меня с надеждой.

С надеждой в том смысле, что я, наоборот, разрешу. Но я толком ещё ничего не понял: кого убивать, у кого зубы? Да и в любом случае хотел бы ещё побеседовать с пленным Чештиной. Поэтому сунулся в кучу-малу сам. И сразу — ну почти сразу — понял, о чём шла речь. Действительно, хорошо, что у Чештины уже не осталось к старости зубов. Потому что беззубые волчьи челюсти, перемазанные кровавой пеной, стискивали мёртвой хваткой горло короля Ядле. Пока ещё живого. Но, судя по всему, не на долгое время.