До Мадрида мы добрались часам к девяти вечера. Ярко освещенный вечерний город поражал и даже немного раздражал нас, за два месяца отвыкших от электрического света. Оживленное уличное движение также вызывало недоумение и что-то похожее на страх. Но время шло, и возвращение к привычным вещам, к цивилизации вытесняло потихоньку неукоренившиеся привычки из давнего столетия. Наша жизнь там превращалась в сон, далекий от реальности. Живым и осязаемым оставался в моей памяти лишь милый образ Святогора. Однако, я старалась не думать о нем, вслушиваясь в разговор в машине.

— Когда Элен пропала, — рассказывал Карлос, — вся поисковая группа была брошена на ее розыски. Прости, Николас, но найти тебя мы уже почти не надеялись. Ее же исчезновение удивляло. Не могла же она провалиться сквозь землю.

— С Людой случился обморок, — добавила Анхелес, — и Карлос приводил ее в чувство.

— А когда она пришла в себя, мы не узнали ее, — продолжал Карлос. — Она, всегда такая спокойная, рассудительная, уравновешенная, билась в истерике и кричала, что лучше ей тут же и умереть, потому что она не представляет, как сообщить своей свекрови об исчезновении обоих ее детей.

Коля закрыл лицо руками.

— А как мама приняла новости? — робко спросила я.

— Она оказалась самой крепкой из всех, — вмешался почему-то Рахманов, словно был знаком с моими родителями. — Она ни на секунду не допускала мысли о вашей гибели и не теряла надежды.

— Мы искали тебя до поздней ночи, Элена, — вернулся к рассказу Карлос. — Этот Игор Ветров набросился на Андреса Доброхотова, гневно кричал на него, чуть не избил. Пришлось даже вмешаться и разнимать их. Игор обвинял его в твоем исчезновении.

— Надо отметить, что Андрес и сам считал себя виноватым и все сокрушался, что отпустил тебя одну, — добавила Анхелес.

— Три дня мы искали теперь уже вас обоих, пока инспектор не заявил о бесперспективности поисков, — говорил Карлос. — Игор взял под опеку Людмилу. Она уже не могла здесь больше оставаться. Она была в отчаянии. И они улетели в Москву.

— А Андрес, когда мог, еще несколько дней наведывался в Сантрелью вместе с нами, и мы продолжали прочесывать замок и подземелье, — дополняла Анхелес.

Они помолчали, будто вспоминая, что дальше.

— А потом? — хрипло спросила я.

— А потом? Андрес давно уже заметил, что твои и Колины меловые отметки на стене подземелья обрываются в одном и том же месте, — сказал Карлос.

— Мы еще недоумевали, куда вы могли подеваться в этом ничем не примечательном месте подземного коридора, — откликнулась Анхелес. — И однажды Андрес вспомнил, что последние слова, которые ты крикнула ему, были о чем-то очень красивом. Как будто ты звала его посмотреть на что-то.