В стенку, разделявшую их с Солом комнаты, чуть слышно поскреблись, а спустя пару секунд в дверь негромко постучали.

– Входи уже, – буркнул Александр, отводя ствол в сторону. – Пароль правильный.

В комнату ввалился скелет, а шагнувший следом Лакрош захлопнул за собой дверь. Гном даже не стал закрывать ее на хлипкий засов.

– Мы тут подумали и решили, что главной приманкой будешь у нас ты, – поведал Сол.

– Как свежо и неожиданно! Удобно иметь в команде живого?

– При нашей активной жизни это ненадолго.

Скелет настороженно оглядел кровать.

– Что-то у меня нехорошие подозрения, – костяк подхватил свободный стул и кинул на лежанку.

Сквозь сероватые простыни тотчас пробились зеленые отростки, пронзив воздух над койкой. Недолго пошевелившись, покрытые загнутыми назад шипами побеги медленно втянулись обратно, оставив в белье распоротые дыры.

– Приятно, когда твои надежды оправдываются, – кивнул Сол. – Стабильность и предсказуемость вражеских происков – вот что вселяет надежду в эти беспокойные времена!

– Чем займемся теперь? Проверим, нет ли в шкафу прохода в сказочное королевство или хотя бы врат в демонический мир?

Лакрош прислонился к стене возле оконного проема и неподвижно замер, закрыв глаза.

– Они бы нам пригодились для отступления, – хмыкнул костяк. – Картишек ни у кого не завалялось? А то скучновато становится.

Нечто тревожило разум Херкасла. Нечто смутное, словно забытое видение. А своим подспудным чувствам бывший егерь, а теперь один из старших вампиров Долины привык доверять.

Херкасл раздраженно поджал губы. Его команда, четверо молодых и еще недостаточно опытных кровососов, беззаботно развлекалась, предчувствуя легкую охоту и сладкую поживу. Единственное, о чем они сожалели, – что живой паренек был только один. Восставшего костяка и собрата вампира за добычу не посчитаешь. И все же оставалась некая раздражающая неощутимая деталь. Словно песчинка, что попала в глаз и мешает видеть.

«Дебри. Хорошее место, чтобы спрятать следы. Никто не найдет здесь пропавших. Хватит им лезть в чужие дела. Все легко и просто. И почему же меня одолевают сомнения?»

Старые кости опять разнылись. Егерь помассировал колени. Эта боль преследовала его уже многие столетия. И большую часть этих лет он провел в здешних лесах. Но даже для него тут оставались закрытые, дикие места. Где чаща оживает, и не веселыми красками, а мрачной затаенной ненавистью к дышащим, говорящим и снующим вокруг существам.

А мертвое лес ненавидел еще сильнее. Мертвецы должны спать под земляным одеялом, пока мелкие рабочие создания чащи разлагают их плоть и обгладывают кости. Умертвия не должны покидать своих могил. Для леса они словно болезнь, которую надо изжить. И потому ночному народу не место посреди этой глуши.