— Рыбку половить, — ответил я, — в мутной воде.

— Не острите, — оборвал меня Сидорыч-Тимофеич, — а отвечайте по существу заданных вам вопросов. Вы отлично знаете, что случается с теми, кто пытается запираться или ввести нас в заблуждение.

— Ну, ты забурел! — протянул я. — Генерала получил и уже старых друзей не признаёшь. Я к тебе всей душой, а ты меня в одиночку сунул и вопросы какие-то задаёшь. Что я должен подумать? А? Ничего хорошего… Придётся отозвать тебя в Москву и там выяснить, как ты из Павла Сидоровича превратился в Ивана Тимофеевича. Ты генерала Телегина бил на допросе? Жукову это сейчас будет очень интересно вспомнить…

— Молчать, — заорал Загогулько, — пристрелю!

— Не промахнись, — посоветовал я, показывая ему выданное Булганиным удостоверение.

Сидорыч прочёл его, икнул и широко улыбнулся.

— Лукич! — радостно воскликнул он. — Чего это мы здесь сидим? Что — лучше места нет? Встречу-то надо как-то отметить. Сколько лет не виделись! Пошли ко мне. На третий этаж. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Ты не обижайся, брат, что я так тебя встретил. Мне на запрос из Москвы ответили, что тебя из органов уволили и на тебя объявлен всесоюзный розыск. Теперь я понимаю. Меня-то самого якобы на двадцать пять лет посадили, но я хоть фамилию сменил, а ты как был Лукичом, так и остался.

Причитая таким образом, Сидорыч-Тимофеич провёл меня в свой кабинет, усадил в довольно-таки потрёпанное кресло и с нескрываемой завистью сказал:

— Гляди, как ты высоко залетел, Лукич. При Президиуме ЦК работаешь! А что ж ты ещё не генерал? Всё в полковниках ходишь?

— Какая разница, — отмахнулся я, — полковник или генерал, или уж не знаю кто. Разве в чинах счастье? Вот товарищ Сталин генералиссимусом был, а сильно ему это помогло, когда в него разжалованный подполковник стрелял? И вот я полковник могу сейчас тебя генерала вывести во двор и расстрелять. Или даже, не выводя во двор, а прямо здесь. Могу кому приказать, а могу и сам привести в исполнение.

— Шутишь ты всё, — улыбнулся Сидорович, — ты всегда шутником был, Лукич. А тебя наверх взяли потому, что ты с Лениным работал?

Эта тема, видимо, не давала ему покоя.

— Может, за меня походатайствуешь, — попросил он, доставая из сейфа бутылку какого-то иностранного пойла, — а, Лукич? А то меня хотят и с этого места турнуть, а потом настоящую фамилию вспомнить и в зону отправить на весь срок. Серов сейчас в министры рвётся: он всех пострижёт, кто с Виктором Семёновичем работал. Да тут ещё это самое ЧП на меня хотят повесить.

И со вздохом генерал разлил коричневое иностранное пойло из пузатой бутылки по стаканам.