Под липами один из игроков поднялся, в сердцах перевернул доску, так что фигуры посыпались на траву. Гроссмейстер подошел к нему, сказал что-то вполголоса, положив руку на плечо рассерженному сопернику. Шахматист небрежно побросал фигуры в коробку и, сунув шахматы под мышку, зашагал к дому.

– Проиграл, Толик? – жалостливо поинтересовалась Муза.

– Вчистую продул. Крут академик, на козе не обрулишь! – Толик хотел сплюнуть в клумбу с бархотками, но глянул на бабушек и удержался.

– Так не дуть надо, а думать, тогда и продувать не будешь, – тотчас вцепилась в него Катя. – Вот дед твой, царствие ему небесное, Иван Викторович, умный был мужчина, и ты на него, Толик, похож, хоть твоя бабушка каждый день талдычит, что уродился в Маринкину родню… Дед твой умный был мужчина, положительный, когда строили автобазу, я тогда еще девчонка была…

– Теть Кать… – начал несчастный Толик, искренне жалея, что живет в первом подъезде, а не в четвертом, максимально удаленном от скамейки.

Сигналя ребятне, во двор тяжело вполз мусоровоз, своей медлительной грацией словно заворожив всех: и ребят, и бабушек. Он подцепил первый бак и аккуратно вывалил его содержимое в свой огромный оранжевый кузов.

– Ну, если уронит, так палкой научу, – зло прошипела Тая. – На прошлой неделе целую кучу натерял. Я в окно видела, да пока ругаться собиралась, он уж и уехал.

– Так что ж ты молчала, Тайка, надо ж письмо написать. Капитон составит, а я подписи по дому соберу… У мусорщика руки кривые, а нам бутылки пинать и очистки гнилые нюхать?! – Катя в возмущении забыла и про обиду, и про Толика, который, воспользовавшись шансом, улизнул в подъезд.

Мусоровоз как раз захватил второй бак, когда мимо него во двор протиснулась черная «Волга». Из двери выскочил мальчик лет четырех в желтой ситцевой кепочке и бросился к гроссмейстеру, что-то крича на бегу, прыгнул на руки академику, и тот закружил его в воздухе. Следом за мальчиком из автомобиля появился высокий молодой мужчина в синем льняном костюме, махнул рукой сплетницам.

– Хороший парень Коля. Жаль, приемный он у Капитона. Лариска красивая была, а здоровья никакого. Сама не родила, – заметила Муза.

– А я бы родила, – отбросив жеманство, проговорила Катя.

– Да ты бы насмерть его заела, не то чтоб родила, – усмехнулась Тайка.

– Коля, говорят, тоже в академики метит. Тридцать один год, а уж доктор наук.

– Которых? – спросила любопытная Тая. Муза не ответила: не нужен был Тайке ответ.

– Электрических. Как чайник. Или плитка, – отомстила подруге Катя.

Под липами шахматисты начали собираться, зарисовывая в блокнотах и на полях газеты свои партии: продолжить, когда у гроссмейстера будет время. Капитон Василич с внуком на руках пошел к машине. Лицо его было грустно и сосредоточенно.