Скачка продолжалась весь недолгий остаток ночи и утро. Всадники не привлекали к себе особого внимания.

Ну скачут себе и скачут.

Стало быть, надобность в том имеется.

К вечеру разбили лагерь в Атласских горах, в укромной долинке, где нашлась и вода, и трава.

Все были взбудоражены: и кони, и люди.

Приближалось то, к чему так стремились четверо всадников и одна всадница, а лошади просто радовались движению после скучного стояния в конюшне.

Комов с Лобовым собирали сучки, ветки и прочий хворост, Быков набрал воды в котелок и уселся, не желая шевелиться более, а Пончик как лег, так и лежал, погружаясь в дрему.

– Скоро уже… – пробормотал он сонно.

– Скорей бы… – вздохнул Ярослав.

– Поедим и отбой, – сказал Олег, обтирая коня пучком травы. – Подниму рано…

Рано – это четыре часа. Не поймешь – то ли утра, то ли ночи.

Погоню Сухов заметил, когда они проехали Константину – облако пыли над дорогой выдавало конный отряд.

Вычислили их или они сами где-то прокололись – думать об этом было некогда.

– Добавим прыти коняшкам, ребята и девчата, – серьезно сказал Олег. – Мы уже рядом!

Тамугади, он же Тамугас, проехали ближе к обеду, вот только трапезничать не получилось – не до того.

И вот она, Крепость ифритов, Нур-и-Дешт, а уж как ее звали в пору Карфагена, история умалчивала.

С ходу заехав в полосатую тень колоннад, Сухов крикнул:

– Коней привязывайте не туго, чтобы потом сами отцепились!

Спешившись, он живо вынул мушкетон из седельного чехла. Оглянулся на ворота Танит – нет, никакого сиреневого сияния.

«Нас тут не ждали!» – усмехнулся он.