У него остался последний магазин на тридцать патронов к «ППФ», шесть в пистолете, и «наган» с двадцатью патронами. Прямо сказать, негусто. Гранат, кстати, ни одной. Ну да, в кузове, кажется, видел. Ему не нравились австрийские и германские гранаты с терочным запалом. Только что ты тут поделаешь, уж лучше они, чем вообще ничего.

Сразу же доснарядил свой «маузер». Оставшиеся шестнадцать патронов в пустой магазин. Мало, но приходится радоваться тому, что есть. И потом, не так уж все плохо. Сорок четыре патрона все же, а «ППФ» имеет режим одиночного огня. Случись надобность, можно будет принять бой. Хоть и недолгий, но все же.

Однако вопрос с боеприпасами почти снялся, когда Шестаков нашел парусиновый дорожный саквояж лейтенанта. У австрияков «маузеры» не были разрешены к замене, как в русской армии. Решивший пользоваться этой громоздкой бандурой должен был обеспечивать себя боеприпасами самостоятельно. Но в то же время обязан иметь при себе штатное оружие.

Да вот он, «манлихер» М1901 и патроны к нему. Ну его к ляду, чрезмерно перегружать себя не хотелось категорически. А вот пяток коробок, по двадцать штук в каждой, маузеровских патронов порадовали по-настоящему. Только что он считал каждый патрон, и вуаля – почти полный боекомплект.

Не откладывая в долгий ящик, Шестаков поспешил затолкать патроны в магазины. Туда же отправились несколько банок консервов и хлеб. За пояс заткнул четыре гранаты «колотушки». Вот и это еще неудобство с их размещением. «Ф-1» и «Ф-2» помещались в брезентовые подсумки, и носить их было намного удобнее.

Вообще-то лично привезший пистолеты-пулеметы Федоров искренне повинился перед подпоручиком. Он пытался объяснить, что в разработке «ППФ» и гранат принимал участие некто прапорщик Шестаков. Но когда начальство выяснило, в какой мере тот принял участие в создании этих образцов, едва не подняли полковника на смех. Словом, гранаты и пистолет-пулемет получили имя своего создателя, «Ф» означает Федоров, «1» артикул оборонительной гранаты, «2» наступательной.

Впрочем, Шестакову его забвение было глубоко безразлично. Главное, что есть удобное и действенное оружие. Все остальное не имеет значения. И потом, он вполне мог потешить свое самолюбие хотя бы тем, что на фронте противопехотные мины, введенные им явочным порядком, носили его имя. Фугасные мины солдаты называли «шестаковками», а пулевые «шестаковскими самострелами».

А вообще ему до этого не было дела. Он просто шел к намеченной цели. И плевать, какое название получили созданные по его подсказке образцы. Да и что он сделал? Намалевал несколько рисунков? Вот уж где он был согласен с комиссией главного артиллерийского управления. Все это ерунда. Зато у него теперь есть приличное оружие ближнего боя. Что полностью отвечало его планам.