Авдотья отворила дверь в избу и поставила в сенях тяжелые корзины. Незнакомец указал ей на дверь и прошептал:

– Отвори! Где опочивальня купца?

– Прямо. Ой, лишенько!

– Тс! – тать приложил к губам указательный палец.

Авдотья отворила дверь в трапезную, и следом за ней, за ее спиной, туда вошел убийца.

Андрей хоть и спал, но необычный звук услышал. Обычно Авдотья шумно входит, отдувается и сразу бежит на кухню. А сейчас, кроме ее шагов, другие были слышны, причем осторожные. И еще: едва слышно подковки на сапогах цокали. У Авдотьи железных набоек нет.

Андрей сразу вспомнил, что у убийцы, когда тот убегал, тоже подковки о дерево мостовой цокали. Едва слышно было, дерево – не бетон и не асфальт, но все-таки. Как-то выпал у него из памяти этот звук, не придал Андрей ему значения, а вот теперь выплыло.

От этого звука он проснулся сразу, и сердце заколотилось. А вдруг убийца не один? Даже не за себя испугался – за женщин. Но теперь уж и не изменить ничего.

Сунув руку под подушку, он достал пистолет и, зажав его в руке, спрятал под одеяло. Веки прикрыл, притворяясь спящим или больным – это уж кто как расценит.

Убийца таиться уже не стал, отбросил в сторону служанку, сделал три шага и возник на пороге комнаты.

Андрей открыл глаза – вроде только что очнулся.

– Узнал? – ласково улыбнулся ему убийца.

Лицо его было совсем не зверским, улыбка – доброй. Со стороны взглянуть – заботливый родственник пришел проведать больного.

– Узнал, – с трудом, имитируя слабость и немощность, ответил Андрей.

Убийца шагнул в комнату и по-хозяйски уселся на табурет. Андрей искоса посмотрел на его левую руку – в ней был зажат нож.

– Ошибочка вышла, недооценил я тебя. Живучий ты больно! Вот я и пришел исправить.

– Гад!

– Ну зачем так? У каждого своя работа. Я потом тихо уйду, женщин твоих не трону.

– Зачем? – почти прошептал Андрей.

– Не нравишься ты одному человеку.