– Там Раевская и Смольнякова, – сразу определил Савин. – И ещё кто-то. Вот черт, что делать будем?

– Сейчас уладим, – хмыкнул Расулов, подобрал с земли сухую веточку и обошел палатку.

– Девчонки, – услышали мы его вкрадчивый голос, – смотрите, я змею поймал!

Булыжники, что держали колышки, дружно звякнули, а мы только-только успели посторониться, как девчонки с визгом вылетели из палатки. И чего так вопить-то! Подумаешь, змея, а точней веточка простая. А они даже разбираться не стали, так стартанули, что палатка чудом осталась на месте.

– И делов-то! – довольно сказал Ильяс, появившись из-за угла. Он откинул входной клапан. Савин воровато огляделся и нырнул внутрь.

Немного погодя выглянул:

– Готово, – прошептал он, косясь по сторонам, – только кружка одна.

– Ничего, – говорю, входя вслед за Ильясом, – по очереди выпьем. Женька, на стреме останься.

– Пятизвездочный, – шепчет Олег, показывая бутылку.

– Да хоть шести, наливай, да по чуть-чуть.

Беру кружку. Ну что же, попробуем – каков он на вкус, пятизвездочный-то?

Вкуса, а тем более букета я не разобрал. Напиток просто огорошил своей крепостью. Аж передернуло всего. Конечно, ничего крепче кефира прежде я не пил, а та жизнь не в счет.

– Ну как? – спрашивает Олег.

– Нормаль, – отвечаю, – а закусить?

– Не доставал. Может, хлебом?

Хлебом? Коньяк? Вот, блин, хоть к речке беги запивать! Отдал кружку Олегу. Он плеснул в кружку порцию и тут же протянул Ильясу. Тот проглотил коньяк зажмурившись и тоже заметно вздрогнул.

– Лимон надо было взять, – хрипло говорит он. – Мой отец коньяк лимоном закусывает.

– Коньяк пьют мелкими глотками, – заявляет Савин и наливает себе. Нюхает, отпивает, потом глаза у него выпучиваются, а сам он сразу покраснел.

– Алкаш, – хрипит Расулов. – Пойду Женьку на стреме подменю.

Ильяс вышел из палатки, тут же Переходников нарисовался. Плеснули и ему. Женька выдохнул, выпил залпом, поперхнулся и надрывно закашлял. Лицо его тоже заполыхало краснотой.