Ну, городские! Хотя чего их винить? Откуда им такой опыт, как у меня, взять?

– На голой земле лежать – простуду словим в момент, и это минимум, – объяснил я, – а лапы, то есть ветки елей, можно по себя положить и спать спокойно. Только дров в костер набросать.

– Дров… – Ильяс сладко зевнул, – дров счас принесу.

Он повернулся, вгляделся за валуны и воскликнул:

– Дров нет.

– Как нет?

– А вот так – нет!

Я подошел к месту, где все дрова лежали. М-да, точно ничего нет. Остались мелкие веточки, но толку от них.

– Пипец! Приехали.

Нет, нас все-таки сглазили. Как могли так быстро сгореть те четыре бревна, что мы с горы притащили? Надо что-то решать.

– Ладно, разберемся. Олег, фонарик ещё свет дает?

Савин достал фонарь и нажал на кнопку.

– Еле-еле.

Ладно, хоть от луны свет какой-никакой. Показываю на склон Лысого Горшка.

– Сначала нарезаем елового лапника на подстилку, а затем лезем за дровами.

Пацаны смотрят на освещенный луной лес. Им явно неохота лезть в темноту, даже заметно, что побаиваются.

– Если спать хотите, – говорю я, – то делаем как сказал. Иначе придется на камнях задницы отсиживать.

– Раз надо, – опять зевает Ильяс, – так надо. Пошли, чего медлить.

Встав на откосе чуть выше ели, мы нарезали лапника и снесли все к кострищу, а потом полезли вверх.

Подниматься по крутому склону в темноте, то ещё развлечение. Фонарик светит тускло, батареи уже мяты не раз, скоро окончательно сдохнут, лунный свет только-только пробивается сквозь еловые ветви, но даже такого света хватает, чтобы не сбиться с тропы, да и мудрено тут заблудиться – лезь прямо в гору, и все.