– Тоже. Пойдём к колодцу, умоемся.

Они зашли во двор. Изба была закрыта.

– Бабоньки, выходите. Побили ворога! – крикнул Алексей.

Дверь избы распахнулась, на свет божий вывалилась толпа девушек и женщин и кинулась к рыцарям. Они стали их обнимать и целовать, заливаясь слезами.

– Грязные мы, – уговаривали их рыцари, осторожно отстраняясь, – в крови все, испачкаетесь!

Да кто их слушал?

– Отмоем и отчистим, – крикнула одна бойкая молодушка. – Правда, бабы?

Из колодца достали бадью воды. Рыцари скинули рубахи, умылись и стали похожи на людей. А то были страшны, как черти из преисподней.

– Спасибо вам, люди добрые! Из полона освободили… – поклонилась в пояс им одна из женщин. Другие тут же последовали её примеру.

– Погостюйте у нас! Ласково просим!

Мужики обошли все избы и дворы.

Убитых выносили на улицу и укладывали рядами на землю. У иной избы вырастал ряд из нескольких тел. Потом стали рыть общую братскую могилу. Чаще такие делали погибшим на поле бранном, а умершим селяне делают индивидуальные. Но теперь, когда некоторые семьи вырублены полностью, мужики решили вырыть братскую могилу. Вместе жили, вместе погибли – вместе и лежать будут. Гробов не было, и потому хоронили, завернув в холстины. И за священником для отпевания в соседнее село не ездили. Там половцы, туда князь с дружиной поскакал. Скорее всего, и там павших много, их тоже отпевать надо будет.

Кто-то из грамотных счёл молитву, и могилу засыпали землёй. Убитых торопились погрести до вечера. Тепло, попортиться могут, мухи на кровь слетаться начали.

Пока мужики рыли могилы, бабы готовили еду для поминок. За скорбными делами не заметили, как наступил вечер. Посреди площади развели костёр, вокруг него выставили столы и устроили тризну по павшим. И рыцарей усадили на почётное место, во главе стола. Обычно там сельский староста сидел, когда община собиралась на торжества – свадьбы, похороны, праздник урожая или Пасху. Но убит староста, а дружинники всегда по положению выше смердов стояли. Алексея в его кольчуге и шлеме приняли за дружинника, ну а Конрада – за воина.

Выпили за упокой, поели, потом селяне затянули грустные песни. Многие женщины плакали навзрыд: ведь погибших хорошо знали, всю жизнь соседствовали.

Рыцарей определили на постой: немца – в одну избу, Алексея – в другую. Они уже настолько свыклись существовать вместе, что, находясь порознь, чувствовали небольшой дискомфорт. Однако выспались они на мягких перинах на славу.

А утром начались подношения. Почти из каждой избы несли им рубашки, порты, испечённые, с пылу с жару, расстегаи. Селяне благодарили их, как могли. Впрочем, рыцари ничего не требовали за свои воинские труды.