Зато сама Театральная площадь порадовала прежней открытостью и классичностью форм, незримо стягивающихся к зданию Большого театра и затем экстравагантно разрываемых готическим модерном ЦУМовского дома. Однако отсутствие трамваев с их уютной неторопливостью явно пошло площади во вред, и бесконечный поток машин, отныне непрерывным потоком протекающий через неё, необратимо свидетельствовал о новых временах. Деревья в сквере напротив Большого то ли подросли, то ли были заменены на новые, а на месте многоярусной клумбы, на вершину которой с наступлением тёплых дней в прежние дни выставляли кадушку с пальмой из театральной оранжереи, теперь вовсю бил фонтан.

На соответствующую реплику Алексея Борис со знанием дела ответил, что фонтан у Большого был сооружён сразу же после войны и что на его отделку пошёл особый шведский гранит, привезённый гитлеровцами для памятника свой несостоявшейся победе. Однако на намерение Алексея подойти поближе и потрогать этот легендарный гранит рукой Борис усталым и равнодушным голосом всезнающего гида проинформировал, что несколько лет назад фонтан разобрали и полностью заменили.

— Но гранит, конечно же, должны были сохранить! — безапелляционно возразил ему Петрович.

— Увы.

— А что же с ним случилось?

— Его украли.

— Как?

— Обыкновенно, — примиряющим тоном ответил Борис. — Только, ради бога, не удивляйтесь, это ещё не самый худший вариант. Всё-таки новый фонтан и смотрится неплохо, и даже работает…

Затем они поднялись к Лубянской площади, красочно декорированной ко Дню Победы. Петрович замедлил ход и молча обвел взглядом группу высоких зданий с её противоположной стороны, за разностильностью фасадов которых неуловимо угадывалась общность архитектурного замысла и подчеркнутая закрытость от шумливой уличной суеты.

— Да, разрослось наше гнездо, — произнёс Петрович, остановившись и немного помолчав. — Нас когда-то здесь было куда меньше. Но отчего-то фонтаны тогда не крали.

— Не только не крали, но даже и помыслить о подобном не могли!

Пройдя по Большой Лубянке до начала Кузнецкого моста, Алексей обратил внимание Бориса на здание бывшего Наркомата иностранных дел, перед входом в который с неизменной гримасой на лице в нелепом возбуждении стоял на полусогнутых ногах бронзовый дипломат Воровский. Глядя на памятник, Борис попытался сморозить что-то умное о непостоянстве канонов красоты и мужественности.

— Зато есть постоянство борьбы с радикулитом! — удачно пошутил Алексей под всеобщий одобрительный смех. — Хотя если серьёзно, то именно в этом здании я когда-то представлял свою будущую работу. И здесь же трудился мой отец. Отсюда, надо полагать, он отбыл в свою последнюю командировку. Наверное, из вон того подъезда, как обычно, выходил…