Поэтому Алексей решил познакомиться с москвичами поближе.

Чтобы публика была помноголюдней, он как и вчера взял направление к Страстной площади. В сквере, где до войны стоял памятник Пушкину, скопление граждан было наибольшим, поскольку многие выбирали это место, чтобы перейти от выхода из метро к Тверскому бульвару. Здесь вполне можно было устроить наблюдательную позицию, если бы не сплошь занятые скамейки и шумное присутствие большой группы дворников в оранжевых жилетах, деловито метущих мостовую и разгружающих из автофургона ящики с цветочной рассадой.

Поэтому вернувшись на Тверской бульвар, он разыскал свободную скамейку и вполне этим довольный расположился на ней. Правая рука самопроизвольно извлекала из кармана пиджака коробку с длинными папиросами «Беринг» и спички. С папиросами вышла отдельная история — в своё время он посетовал Борису, что совершенно не понимает современных табачных изделий с фильтром и неестественными химическими добавками, и тому пришлось специально разыскивать для Алексея редкие в наши дни старомодные папиросы. Правда, вчерашним вечером по пути на совместную прогулку Борис показал на Малой Бронной вход в небольшой клуб, где собираются любители сигар и трубочного табака, с предложением со временем это место посетить. Однако подобные планы он отложит на потом, поскольку что может быть лучше сегодняшнего тёплого майского дня, свежего воздуха и неподражаемой атмосферы предпраздничной столичной суеты!

Сквозь синеватый папиросный дым Алексей с лёгкой улыбкой принялся разглядывать двух студенток, присевших на одну из дальних скамеек на противоположной стороне и разложивших рядом с собой какие-то тетради. Одна из них достала из сумки небольшой переносной компьютер и начала что-то демонстрировать на экране своей подруге, после чего обе вдруг начали весело и звонко хохотать. Алексея заинтересовала вторая девушка, которая, несмотря на прохладную погоду, была одета в лёгкое летнее платье — она показалась очаровательной и наполненной живой внутренней чувственностью. Разумеется, это происходило оттого, что она была брюнеткой, а именно от брюнеток всегда следует ожидать наиболее трудного в достижении, однако самого горячего и искреннего обожания. Если, конечно, приложить к этому соответствующие усилия. Но почему бы и нет?

«Хотя очевидно, — не без удовольствия произнёс Алексей про себя, — что спешить здесь не стоит, всегда лучше продумать и получше подготовить свой выбор. Тем более что сидящая рядом подруга брюнеточки в своих тесно облегающих бёдра синих брюках выглядит, на его взгляд, совершенно вульгарно. Понять её можно — хочет создать себе привлекательный образ, однако действует слишком неловко и грубо. Под юбкой её бёдра смотрелись бы куда симпатичнее и, главное, вызывали бы непреходящий интерес. У неё к тому же рыжие и скорее всего крашеные волосы — а это тоже признак каких-то скрытых проблем: обиды, зависти или даже тайного презрения к мужчинам. Правда, если верно последнее, то флирт с ней был бы интересным, непредсказуемым и потому захватывающим процессом. Сломить её гордыню, вырвать победу, заставить трепетать в осознании неизбежности покориться рано или поздно его объятиям и упоительной силе поцелуев — чем не задача, которой можно посвятить часть себя на ближайшие недели и даже месяцы?! Но посвятить именно часть себя, поскольку полная отдача подобному делу — это позор для мужчины, свидетельство неспособности покорять женские сердца «между делом», а стало быть — признак слабости и профессиональной малогодности.