Новенький паспорт Петровича вызвал удивление:

— Вы не москвич? — спросил капитан, не выпуская паспорта из своих рук.

— Не совсем, — согласился Петрович. — Но теперь будут жить в Москве.

Капитан с недоверием взглянул на «ассистента», одетого в дорогой тёмно-вишнёвый костюм, позаимствованный из гардероба Бориса.

Выручил Борис. Обворожительно улыбаясь, он сообщил, что этих «товарищей» он лично недавно «вытащил из хабаровской филармонии» и что очень скоро о них будет знать вся страна.

— Из хабаровской? Неужели там есть филармония? — недоверчиво переспросил офицер.

— Конечно! Филармонии у нас и в Приморском крае имеются, и даже в Магадане!

И тут же понял, какую непростительную ошибку он совершил — совершенно упустил из вида, что у главной солистки документы на сто процентов московские, и никаких дальневосточных следов в нём нет!

К счастью, проверять документы самих артистов, облачённых в нарядную концертную одежду, в этот момент не полагалось. Офицер спокойно вернул Петровичу его новенький паспорт и, отойдя в сторонку, уселся на стул, являвшийся, по-видимому, его рабочим местом в ходе предстоящего концерта.

Спустя минуту негромко прозвенел сигнал к началу и воцарилась тишина. Вскоре тишину взорвали знакомые и величественные звуки государственного гимна.

«Нас вы-ра-стил Сталин на вер-ность народу!» — достаточно громко начал подпевать Петрович, чем, по-видимому, сильно смутил сидящего неподалеку мордастого баяниста в галифе, хромовых сапогах и стилизованной под довоенный фасон новенькой гимнастёрке с петлицами неопределённого рода. Рядом с баянистом неподвижно возвышалась, видимо боясь прислониться и примять длинное, почти в пол, вечернее кремовое платье с косым подолом, молодая изящная дамочка. Её стриженые золотые кудри были уложены ностальгической волной, которой были удивительно созвучны крошечный сетчатый ридикюль, спрятанный под рукой, и закруглённые лаковые туфли с тонким ремешком.

— Извините, что-то не так? — поинтересовался Петрович у баяниста. В ответ баянист буркнул под нос нечто трудноразличимое.

— Ах, вы ведь тоже входите в образ? — встрепенувшись, тотчас же обратилась к Петровичу очаровательная спутница баяниста.

— Конечно, гражданочка, — ответил тот и грустно улыбнулся.

После исполнения государственного гимна раздались аплодисменты, после чего репродукторы внутренней трансляции донесли чьи-то негромкие, но выразительные и тёплые приветственные слова.

— Кто это вдруг выступает? — поинтересовался баянист, взглянув на часы.

— Сам Президент, — ответила ему его спутница.