Короче, встал я, вокруг работа кипит, не все же здесь комдивы, у остальных тут начальство есть, которое может за такой ненормированный сон и попу всю напинать, устав есть устав. Пошел с полотенцем на плече, помахивая прутиком, к реке, к той самой, что для нас Рубикон, за которой уже Третий Рейх. Ну не сам Рейх, конечно, а временно оккупированные треклятым рейхом территории СССР.

Вот только круто обломился я, хоть на рост (и, следовательно, на длину рук) не жалуюсь, пусть и не два метра, но 180 сантиметров все мои, а не тут-то было: наш берег, оказывается, высокий, и до воды мне не дотянуться. Чуть ли не семь-восемь метров до воды, зато, прикидываю я, нам легче его оборонять будет.

Потому как натыкаем пулеметов, пушек и т. д., и на все это огневое великолепие немчуре придется ползти-карабкаться, тут вам не айс, много фашистни удобрит берег реки. Но это не отменяет все-таки омовения морды лица, некрасиво здороваться, разговаривать и тем более кушать с непомытой рожей, низя ваще.

И я, несолоно хлебавши, все той же походкой интуриста бреду к опрометчиво отвергнутому колодцу, там, у криницы, стоит Ильиных и пьет с аппетитом воду из ведра.

– Ну что, комдив, проспался, куда моцион совершил с полотешком на плече? На Кавминводы сбегал или в Гагры сходил? – подначивает товарищ секретарь обкома.

– Товарищ Ильиных, можно мне омовение совершить, а брифинг передвинуть на чуть позднее время?

– Не понял, какой брифиг-нафиг?

– Арсений Никанорович, можно я уж лицо помою?

– Капитан, а вас разве кто-то за руки держит? Вон колодезь, вот ведро, бери и мой.

Великодушный какой! Хрен с тобой, беру ведро, кидаю его в колодец и, скрипя цепью (да и сердцем), верчу барабан (или как эта фигня называется, ну, куда цепь наматывается), ставлю ведро на землю и, поливая сам себе, мою руки, лицо и даже чищу зубы, правда, зубным порошком, и даже не трофейным, а родным эсесесеровским, чуть ли не производства «Жиркость».

– Ну, товарищ Ильиных, слушаю вас. Вы что-то хотели сказать?

– Да, хочу немного поругать тебя, капитан. Сперва вопрос: когда я сплю?

– Не знаю, если честно, не видел.

– А когда спит товарищ Сталин?

– А вот этого я не знаю, не по чину, да не по рангу мне с Иосифом Виссарионовичем, я не однокашник, не коллега и потому что-то об этом сказать не могу.

– Спит он два-три часа в сутки, остальное время занят тем, что руководит страной.

– Так, если я верно понял, то я должен меньше спать?

– Конечно, командир должен быть отцом солдатам, в любое время бойцы или командиры могут прибежать за советом или решением, а тут ты дрыхнешь. Как минимум это некрасиво, как максимум снижает авторитет командира.