Благана, утратив возможность думать, прижала руки к груди и опустилась на колени. Уголек выскользнул из перстов и хрустнул под коленом. В божественном восторге, она этого не заметила.

18

18

Князь прибыл на подворье и занял выделенное ему место в беседке. Рядом с ней уже стояли еще четыре длинных стола, которые убрали скатертями бабы из дружинного подворья. Тут же суетились накрывальщики столов из княжеской свиты. Видно ожидались новые гости.

На предложение Одьги, идти в беседку к гостям вместе, Агата и Благана наотрез отказались:

— Чего уж там! Не по чину нам идти вместе и рядом с прославленной воительницей! Каждый должен знать свой шесток! Да и ждут там не нас, а тебя. Мы придем к своим мужчинам позже! — Поняв, что уговаривать их бесполезно, Ольга напрямки отправилась к беседке.

День совсем недавно перевалил за свою половину. Ярила, чувствуя приближение осени, был бережлив на тепло и нежен к людям. Дурманяще пахли, разбросанные по подворью, охапки начинающих увядать цветов. В воздухе стояла веселая разноголосица, заполняющих двор гостей. По мере приближения Ольги к беседке она стала затухать и затем прекратилась вовсе. Над подворьем нависла полная тишина.

Солнце светило воительнице в спину. Над головой вспыхнул костер из разбросанных по плечам волос. Лицо оставалось чуточку в тени. Янтарем светились только очи. В скупой улыбке поблескивали яркие зубы. Всем показалось, что это шагает, спустившаяся с небес, молодая богиня — мать Макошь.

Восхищенно всхлипнула и тут же в испуге умолкла, какая — то повариха, накрывавшая столы. Крякнул и вполголоса заматерился старшина Михей. Кто — то опрокинул кубок, и послышалось журчание меда.

Первым опомнился князь. Он вскочил со своего места и широкими шагами зашагал навстречу воительнице. Встретившись, на пол — пути от крыльца, стал перед ней на одно колено, прижался лицом к её ногам и замер.

Все поняли. Это признание! Признание её заслуг, её исключительности, её божественной красоты. Признание, прилюдно, в любви! О ней знали не многие, но слухи бродили. На чужой роток не набросишь платок. Теперь князь показал свою любовь к воительнице при всех. Все это поняли, но не все одобрили поведение князя. Но ему, сейчас, это было совсем не важно!

Пир продолжался почти до рассвета, но продержаться на нем до конца, мало кому удалось. Надо отдать должное старым воинам. Они — то, как раз и смогли пережить все застолье!

Последними, пиршественное «поле боя», покинули Ерофей и Слуд. Поддерживая друг друга, они добрели до ворот и еще долго давали советы молодым парням и девкам, которые украшали свежими цветами ограду и подворье. Затем двинулись по улице к дружинному двору, оглашая округу старыми песнями — былинами. Каждый куплет они заканчивали одинаковой припевкой, которая, по их мнению, идеально подходила к любой песни и очень её украшала. Запомнить припевку, для них почти не составляло труда, поскольку обилием слов она не страдала. Гоп, гоп, гоп — затем тройной притоп каблуками по пыльной дороге и вновь — гоп, гоп, гоп! В словах они ошибок не делали и если путались, то только на притопах. Уж очень дорога была неровной!