Бучинский подчинился.

Рана оказалась довольно серьезной. Кость не повреждена, но разрез длинный и глубокий. Требовалось срочно остановить кровь. Андрюша сорвал ремень, рассек рубаху, приложил к ране листки подорожника, перевязал ее, выше затянул жгут.

– Слышал я, Андрюша, как один из этих людей крикнул другому, тому, которого рубанул Костыль: «Клыч, вон он, в рогатывке!» А в такой шапке только я и был. Они за мной охотились, а этот Клыч был у них старший.

– Клыч, говоришь?

– Да.

– Не ослышался?

– Андрюша, я еще не оглох.

– Извиняй, царевич. – Холодов глянул на Лапника. – Откуда взялись эти люди?

– Христом Богом клянусь, не ведаю, боярин.

– Почему ты нас лесом повел, а не полем?

– Так говорил же, что здесь короче.

– Но в лесу и засаду удобнее устроить.

– Пан боярин, да коли я хотел бы завести вас в засаду, то разве стал бы рубиться со своими? Я бы на их сторону переметнулся или еще хуже, ударил бы в спину царевичу. Ведь от меня он не ожидал такой пакости.

– Он прав, Андрюша, – сказал Костыль.

– Ладно, поверю, но гляди, если еще кто-то попробует напасть, снесу башку с плеч. До Вишневца и без тебя доберемся. Дорогу люди подскажут.

– Да откуда мне знать, нападут или нет? Уж коли так, то руби башку прямо сейчас.

– Успею. В селе знахарь или лекарь какой есть?

– Должен быть. Без них никак.

– Ты как, Ян?

Тот заметно побледнел, потерял много крови.