Вишневецкий проводил его взглядом и задумался.

К нему подошел Отрепьев и спросил:

– «Дмитрия Ивановича, представляющегося наследником русского престола». Что это значит?

– Вот и я об этом думаю. Нунций Рангони заверял, что король даст аудиенцию именно наследнику. Видимо, что-то изменилось с момента договоренности.

– Думаю, не в лучшую сторону.

Вишневецкий повернулся к Мнишеку:

– Ты что скажешь, Юрий?

– Осторожничает король. Дело-то щекотливое.

– Да, принимать во дворце наследника престола – значит признавать его права на царство. А Сигизмунд, похоже, не склонен это делать.

– Так какой смысл в аудиенции? – раздраженно спросил Отрепьев. – Если король не признает меня наследником престола, то от него не только поддержки не будет. Тут как бы беды не вышло.

– Что ты имеешь в виду?

– Передачу меня царю Борису.

Мнишек отрицательно покачал головой.

– Нет, король на такое не пойдет. Это будет означать пренебрежение к таким вельможам, как Константин Острожский, Адам и Константин Вишневецкие, которые имеют большое влияние в Речи Посполитой. Без них Сигизмунд мало что значит. Я думаю, что это всего лишь крайняя осторожность.

– Перед кем здесь осторожничать? – спросил Отрепьев.

– Великий князь, в Кракове немало осведомителей Годунова. Уверен, что об аудиенции царь Борис узнает очень скоро. Обострение отношений с Москвой Сигизмунду совершенно не нужно. Можно обойтись и без него.

– Но главное – признание и помощь? Мне войско собрать здесь нужно! – Отрепьев все больше раздражался. – Просто так лицезреть короля и вести с ним пустые разговоры я не желаю.

– Успокойся! – повысил голос Вишневецкий. – Признание может быть открытым и тайным. На открытое, судя по всему, Сигизмунд не пойдет, а вот на тайное – вполне возможно. Более того, король наверняка имеет свои соображения, царевич, хочет избежать обострения отношений с Москвой и поддержать тебя. Сигизмунд умен и хитер. Ну а самый главный аргумент в твою пользу вот каков. Если бы король желал выдать тебя царю Борису, то давно сделал бы это.

– Но зачем ему морочить Годунова, если между Речью Посполитой и Русью усиливается вражда, грозящая в скором времени перерасти в войну и без моего участия?

– Сейчас не время для войны, – сказал Мнишек.