– Так он меня и послушает. Я для него кто? Червь навозный.

– Ты мой ближайший человек. Воспротивится, скажи, что на то есть указание князя Вишневецкого и мое повеление. Спесь-то с него мигом слетит.

Десятник поклонился.

– Слушаюсь, государь.

– Я еще не государь. Но непременно буду им.

Вечером 10 марта 1604 года король Речи Посполитой прошел в небольшую комнату. На столике бокал с вином, два кресла. Монарх присел в одно из них, поднял бокал, насладился ароматом красного вина, сделал несколько глотков.

В дверь постучали.

– Да? – ответил король.

Появился слуга.

– Ваше величество, великий коронный канцлер прибыл.

– Пусть войдет.

За порог шагнул Ян Замойский.

Отношения между ними были довольно сложными, но Сигизмунд Третий ценил канцлера за его прямоту. Тот не льстил ему как большинство подданных, всегда высказывал свое мнение в лицо. Сегодня правителю Речи Посполитой именно это и требовалось.

Король приказал слуге подать еще один бокал и наполнить его, потом указал на кресло.

– Прошу, пан канцлер.

Замойский легко поклонился, присел в кресло, сделал глоток вина.

– Я позвал тебя, чтобы узнать твое мнение насчет приема царевича Дмитрия, – сказал Сигизмунд.

– Но вы уже приняли решение, ваше величество. Принимая у себя царевича, в истинности которого я сильно сомневаюсь, вы тем самым признаете его. Это не может не раздражать власть в Московии, где этот царевич объявлен еретиком, вором и самозванцем.

– Принять царевича, истинный он или нет, мне посоветовал нунций Клаудио Рангони. Тебе прекрасно известно, что он такие советы без благословения Папы Климента Восьмого давать не будет. Рангони человек осторожный.