— Достаточно. А про скандал с неким оберстом Ровелем слышали?

— Это тот, который в нарушение Цюрихских конвенций о шпионаже, занимался установкой разведывательных камер на гражданские самолеты Люфтганзы?

— Он самый.

— Слышал. Его лишили звания и отдали дело на рассмотрение офицерского суда чести.

Скандал и в самом деле был знатный. Началось все с того, что дальний гражданский самолет Фокке-Вульф Кондор запросил экстренной посадки в аэропорту Борисполь в связи с отказом сразу двух двигателей на одном крыле. Посадку разрешили, самолет сел благополучно — в том смысле, что все пассажиры остались живы и здоровы, их пересадили на экстренно вылетевший следом самолет и отправили дальше по маршруту. Поскольку Борисполь являлся одним из пунктов обслуживания компании Фокке-Вульф — двигатели решили менять прямо там, на месте, благо там были и двигатели. И квалифицированные немецкие механики, чтобы их поменять. Однако, на сей раз все пошло совсем не гладко, не так, как рассчитывали организаторы этого полета. Внезапно нагрянувшая русская жандармерия — взяла под стражу и самолет и летный персонал по обвинению в контрабанде. Когда же германская сторона заявила решительный протест — русские продемонстрировали две автоматизированные фотокамеры Цейсса для съемок с большой высоты, которые отнюдь не входили в стандартное оснащение самолета.

Скандал поднялся знатный. Оберст Теодор Ровель — возглавлял абвер-пункт при германском аэродроме Тегель в Берлине. Он ни в чем не признался — однако, имело место грубое нарушение Цюрихских конвенций, да еще в отношении союзника. Самолет следовал в Циндао через всю территорию России — и Россия дала понять, что такие полеты могут быть прекращены. В результате — оберста Ровеля освободили от занимаемой должности, лишили воинского звания и передали дело на рассмотрение офицерского суда чести. Было понятно, что неполадки сразу в двух двигателях, появление жандармерии, которая точно знала, что ей искать — не случайность, и оберст Ровель, как начальник абверпункта должен был понести ответственность.

Собственно говоря, тем же должен был заниматься и Павел Иванович Богачев, тайный советник и куратор новичка, князя Шаховского. Только в отличие от оберста Ровеля — Богачев ни разу не попался…

Павел Иванович улыбнулся

— А сами то верите?

— Во что, простите? В то, что его для вида осудят? Да, верю.

— Увы… вера ваша напрасна…

Павел Иванович достал из ящика стола лист бумаги, толкнул его по столу вместе с ручкой из письменного набора.

— Да, подпись расшифровка полностью…