– Так и будем, – Боровой сплюнул в грязь. – С болью, но она пройдет, а вот ненависть должна остаться. Ее время не лечит, только кровью. Тут надо думать, что с остальными – с теми, кто за жалованье пошел. Они, и правда, могут подумать, что им теперь пути отрезаны.

– Да, – Говоров глубоко затянулся и чуть не закашлялся. – Мужики, что постарше, сдюжат, а вот молодежь и поломаться может. Один, видишь, чуть шапку пополам не разорвал.

Фефер зло посмотрел на Говорова и натянул шапку на голову.

– Ничего я не поломаюсь, только я в отряд уйду, буду немцев бить.

– Да? Это в какой? – разобрала меня злость. – Не знаю я отряда, в который тебя возьмут.

– Но как же, товарищ…

– Тихо!

– Леший, ты чего? – перешел на шепот Герман. – А если они меня опять заставят, да я следующий раз просто в них выстрелю.

– Все, закончили истерику. Есть задание. Осторожно, но только очень осторожно, надо выяснить, что в городе происходит. Заметили, что часть немцев одета как-то странно. Будто у них форма не новая, как бы не второго срока ношения. Еще унтер этот, акцент мне у него не понравился. Не польский это акцент, не белорусский, не украинский…

– Может, финн? – предположил Глухов.

– Может, тогда это плохо. Эти лесовики знатные и из-за войны нас здорово ненавидят. Но у финнов своя форма должна быть, а тут немецкая.

Говоров решил сегодня тоже не ехать – было ему к кому на ночь заскочить, да и на базаре кое-чего продать надо, как и Феферу со товарищи. Тем более надо место в санях освободить. Я тоже прихватил котомку и отправился здоровье поправлять. В госпиталь пропустили без проблем, видно, морда лица показалась охраннику соответствующей месту посещения. Из-за нее же и Ольгу чуть инфаркт не хватил, когда та увидела меня в коридоре.

– Проходите, больной.

Как только дверь закрылась, Оля бросилась ко мне – бледная, глаза в пол-лица и губы трясутся.

– Тихо, тихо, все нормально – это маскировка. Очень уж много сейчас народа в городе, кто меня опознать может, и не факт, что никто донести не попытается.

– Врешь, я врач – вижу.

– Ты мою старую морду видела? Ту, что в порезах была. Похожа на настоящую? Вот и здесь тоже. Каждые несколько часов подправлять приходится, – посмотрел в зеркало, что висело на стене. – Ну вот – опять половина опухоли сползла. Дай пять минут.

Особо усердствовать не стал, здесь, и в самом деле, у персонала глаз наметан – могут сильно удивиться, чего это у больного вид стал значительно хуже, чем до начала лечения. Видя метаморфозы, что прямо на глазах приключаются с моей внешностью, Оля успокоилась, хотя и поглядывала на меня с затаенным страхом.