— Хочешь выпить?

Оксфорд улыбнулся.

— Ты опять забыл. Я все еще перевариваю наш ужин двухлетней давности!

— Клянусь всеми святыми, к этому никогда не привыкнешь!

— Как дела, Бересфорд?

— Теперь мое имя знают многие. Знаешь, как меня называют?

— Как?

— Сумасшедший маркиз! И знаешь почему?

— Ты, наверное, вконец спился?

Бересфорд усмехнулся.

— Нет, только частично. Дело в другом. Я ломаю социальные обычаи, которые, как ты говорил, подавляют нас, «викторианцев». Я, Эдвард, основал движение, которое должно разрушить всю идеологию хороших манер. Ты убедил меня, что человек может достичь намного большего, если он свободен.

— Амбициозный проект! А что с мальчишкой?

— А, твой уважаемый Первый… Начиная с января он трудится в «Шляпе и перьях». Мистер А. У. Смит перебрался из «Крысолова» туда же; вышеупомянутый джентльмен дал понять парнишке, что считает его лучшим барменом в Лондоне. Ха-ха-ха! Но, Эдвард, я не заметил, чтобы у него там появились друзья. Тем не менее, какое-то время я думал, что нашел нашу леди. Это Люси Скейлс, ей восемнадцать лет. Конечно, она не могла выйти за него замуж в Австралии, но она вполне в том возрасте, когда может стать матерью нужной нам девушки.

— Почему именно она? — удивился Оксфорд, в его глазах вспыхнул интерес.

— Потому что в феврале на нее напали недалеко от таверны, и твой Первый чересчур эмоционально отреагировал на это. Меня тогда там не было, но рассказывают, что с ним случился приступ истерии, а потом нервный срыв. Только через две недели он очухался и вышел на работу.

— И ты думаешь, он как-то связан с этой девушкой?

— Мне сперва пришло это в голову, но я все тщательно расследовал и узнал, что он никогда в глаза не видел ни ее, ни ее родителей.

Оксфорд какое-то время обдумывал его слова, потом спросил:

— Что-нибудь еще?

— Да — мои коварные приготовления! Твой Первый одержим желанием прославиться; он говорит, что… я цитирую… «его имя навсегда останется в истории».