На страницах блокнота были нарисованы трое мужчин, изображение которых уже не соответствовало оригиналам, прошедшим курс регенерации.
– Кхы. Где? – прокашлявшись, просипел Рыченков.
– Тут недалеко. За час доберемся, – кивая в сторону катера, уткнувшегося носом в берег, ответил парень.
– Кхе. П-паршивец. Чего так сложно-то?
– Под наблюдением вы. Причем, может статься, не только морозовских полицейских. Вся почта проверяется. Вполне вероятно, и пароход под постоянным присмотром. По своему опыту могу предположить, что завербовали и кого-то из членов экипажа. Он уверен только в вас троих и только с вами готов встретиться.
– Наш пострел везде поспел, – хмыкнул Рыченков.
– Он этого не хотел, – улыбнулся Григорий.
– Однако у него хорошо получается. Ладно. Пустое. Есть хочешь?
– Если что-то домашнее, так не откажусь. Оголодали. Почитай два месяца добирались. И все – на этом красавце.
– Ишь ты. Рисковые какие. Надо будет хворостину с собой прихватить, уму-разуму поучить. Идем. У нас на камбузе Капитолина, повариха от Бога. Скажу еще, чтобы и прохиндею этому собрала чего.
– Не надо бы говорить о Борисе.
– Пустое. Если из них кого подкупили, то все одно догадаются и доложат. А островков в округе столько, что враз и с собаками не сыщут. Пупок развяжется. Даром, что ли, лихие пробавляются да прячутся по островам. Вон Стужу извели, так Просвира завелся. Идем уж, оголодавший.