Он молча кивнул.

— Как ты полагаешь, — спросила Эвелин, — ты сможешь устроить мне отлет обратно в Мессину на одном челноке с политиками? Это можно организовать?

Он усмехнулся ей.

— Посмотрим.

Они поболтали еще несколько минут, но Эвелин быстро свернула разговор. За это Дэвид почувствовал благодарность к ней. Она поднялась на ноги, он встал и проводил ее до двери кабинета. Какой-то неловкий миг он не знал, что делать. Следует ли ему пожать ей руку, обнять ее или вообще избегать прикосновения? Она решила вопрос, пристав на цыпочки и чмокнув его в губы.

— Прощай, Дэвид.

— Прощай, Эвелин, — откликнулся он.

Она вышла и с сухими глазами замаршировала по коридору, печатая шаг, ни разу не оглянувшись на него. Несколько минут Дэвид стоял в дверях и смотрел ей вслед.

Настойчивое гудение видеотелефона оторвало его наконец от двери. Он хлопнулся на кушетку и коснулся кнопки «ВКЛ», на пульте видеофона. Загорелся настенный экран, дававший изображение в натуральную величину, и на него зыркнуло с больничной койки лицо доктора Кобба.

— Что это бредни насчет передачи семидесяти пяти процентов прибыли корпорации на строительство новых космических поселений?

Дэвид думал, что его ничто не может удивить, но старик снова одурачил его.

— Как вы… считалось же, что это закрытое совещание!

— От меня ничто не закрыто, сынок, — посмеялся Кобб. — А теперь, с чего тебе вздумалось говорить им, будто это моя идея?

— Но она и есть ваша, — вроде как удивился Дэвид. — Я просто вставил в нее цифры.

— Семьдесят пять процентов наших прибылей?

— Именно столько и потребуется для завершения работы в разумный срок.

— Разумный? Да он непосильный! Вот погоди, услышит о нем Гаррисон и остальные члены Правительства.

— Когда вы собираетесь ему сообщить?

— Я? Сообщать им будешь ты. Теперь это твой спектакль. Я инвалид… прикован к больничной койке, истерзан болезнью, страдаю от сотрясения мозга. Говори с Гаррисоном сам.

Дэвид выпрямился, сидя на кушетке.