– Конечно.

– Тогда сама вернется, не переживай. Собака – она хозяина знает. Может, домой подвезти?

– Я еще Машку покличу. Дедушка голову оторвет.

– Ты в вагончике, кстати, никого не видела?

– Нет, а что?

– Бомжи ошиваются, – равнодушно сказал участковый. – Давно пора эту рухлядь увезти отсюда.

– Ты мне солярки хоть полбочки достань, – буркнул работяга. – Я тебе что хочешь увезу.

Милиционер взглянул на Аленку и улыбнулся. Улыбка у него была хорошая – белозубая и открытая.

– Ну что ж, подруга, бывай. Не задерживайся надолго, ищи свою Машку и пулей домой. А то правда можно подвезти…

– Спасибо, я сама.

– Как знаешь.

И он махнул рукой, будто прощаясь. Дура. Дура, дура, дура. Чужого присутствия не распознала – ладно, но мотоцикл-то должна была услышать! А он не тарахтел, значит, приволокли сюда на руках, значит… Она не успела защититься. Участковый отвлек ее движением руки, а сам сделал подсечку. Второй, в телогрейке, навалился сзади, заламывая руку за спину. Она узнала «девятизвенный» захват – техника богини Кудзи – и обмякла, стараясь сберечь силы.

Ее грубо впихнули в вагончик, из которого она недавно вышла. Она не удержалась и упала, ударившись головой так, что цветные круги поплыли перед глазами. Тут же ее перевернули на живот, лицом вниз, и на запястьях щелкнули наручники.

– Отдохни, – спокойно сказал участковый. – А то набегалась, поди, за день. Машку она искала.

Рабочий вытянул из-за пазухи крошечный японский микрофончик на тонком шнуре.

– Пастух на связи. Пастух на связи, ответьте… Что передавать-то? – спросил он участкового.

– Как что? Взяли тепленькую, пусть приезжают и забирают… А способная девчонка, почти добралась. Еще бы часок…

Аленка скосила глаза и увидела гадюку. Та по-прежнему лежала на ящике, но уже проснувшаяся и злобно обводящая вертикальными зрачками людей в вагончике. Рабочий в телогрейке склонился к микрофону своей рации, на секунду выпустив девочку из поля зрения.

Пора.

Аленка шевельнула запястьями – и едва успела подхватить пустые наручники, чтобы не звякнули. Подождала, пока рабочий в телогрейке склонится к микрофону своей рации, на секунду выпустив ее, Аленку, из поля зрения.