Куры успешно влезли на гребень сетчатой ограды и теперь победно обозревали окрестности.

“Сострадалист милосерден, в этом его бесконечное обаяние. Но он же идеальный эгоист. У нашей Джу великое качество – она, совсем не затрачивая усилий, умудряется каждого встречного призвать на службу себе… Итак, что я сейчас буду делать? Я сейчас пойду к Наан, скажу ей спасибо, потом вернусь домой и забуду об этом деле. Или нет – я буду помнить только о потенциальной опасности. Кто предупрежден, тот вооружен. Спасибо. Спасибо вам, Джулия Симониан…”

Стриж встал, ощущая тупую усталость, и пошел к выходу.

– Роза!

Послушница явилась словно из пустоты.

– Проводи меня. Тебе же так велела мать Наан?

Дезет вышел во двор. Пыльные суматошные куры нашли возле засохшей лужи заблудившегося на асфальте червяка и сейчас жадно рвали его на части. Стрижа почему-то замутило от безобидного зрелища. Он прошел к воротам, расшвыривая прожорливых клуш пинками.

– Не стой как чучело, открой калитку.

Девушка с козьими глазами поспешно отдернула засов и, испугано приоткрыв рот, уставилась на Дезета.

“Что я делаю? Что я говорю? Я схожу с ума,” – подумал Стриж. Он помедлил перед распахнутыми воротцами.

– Наан все еще в исповедальной?

– Да, мастер Дезет.

– Отведи меня обратно – я забыл ее поблагодарить.

Под своды храма Стриж вошел решительно, свет в кабинке падал все так же, сверху слева, бросая решетку теней на бледное лицо монашки.

– Это опять вы?

– Простите, леди Наан, мне нужен совет.

– “Мать Наан”.

– Пусть будет так, но совет мне нужен все равно.

– Я не советую без исповеди.

– Какой холеры! Поймите, госпожа, я атеист. Совет мне и в самом деле необходим. Может быть, мы не будем разыгрывать пародию на религиозные обряды? Я не хочу осквернять вашу веру своим лицемерием.