– Я не знал, что иногда приключается чудо.

– Не переоценивай силы эстетики, сынок, бегство в иллюзию – плохая защита от каленусийской пси-жандармерии. Меня не видят только такие, как ты, ребята тонкой ментальной конструкции, зато отлично снимет каленусийский снайпер, у которого отродясь не бывало воображения.

– Здесь часто стреляют?

– Прямо в этом месте – нет. Нас неплохо прикрывают прибрежные кусты.

– Я, конечно, не ищу лишнего риска, просто иногда хочется глянуть на тот берег.

– Тебе очень трудно в Консулярии?

– Сам не знаю. Мне не плохо и не хорошо. Просто я несвободен. Сижу драгоценным дураком-попугаем в золотой клетке, мастер Алекс спокойно ждет, когда я устану терпеть его корректность и на все покорно соглашусь. А что делать мне? В бога луддитов я не верю, драки с наблюдателями тоже не хочу.

– Консул Дезет спас тебе жизнь.

– Я уже сказал ему спасибо, не моя вина, что не могу дать ничего другого.

– Его превосходительство не переупрямить, сынок.

– В Порт-Калинусе остались мои друзья, была большая цель, теперь нет ничего, кроме чужой страны.

– Просто там ты был иным, особенным, не таким, как многие другие. В Консулярии полным-полно сильных сенсов, тут ты только один из них. Не жаль ли тебе потерянной исключительности, а, ваше лордство?

Вэл засмеялся, чувствуя, как разжимается и тает в душе тугой противный комок.

– Если хочешь, приходи еще, я завтра не дежурю, – добавил Художник, – покажу кое-что интересное.

Вэл пришел охотно, и они сидели в резных деревянных креслах, вместе наблюдая за багровым тлением углей в камине.

– Смотри, – просто уронил Художник. – Вот твой Порт-Калинус.

Далькроз закрыл глаза и наяву увидел широкие проспекты, короткий ежик стриженых кустов, пестро крашенные крыши, сталь и металл массивных сооружений. Невидимый наблюдатель взмыл ввысь, позволяя рассмотреть расчерченную валами бухту, острый, изящно очерченный, весь в белой морской пене Мыс Звезд. В лицо наотмашь хлестал соленый ветер, волны врезались в мокрые валуны, несколько беглых брызг упали на висок, они скатились по щеке Короля, будто слезы.

– Смотри еще. Это касается тебя, – сказал Художник. И снова ветер трепал серо-коричневые кроны осенних тополей, мел мертвую листву в глубь континента. Облетевший сад не помешал рассмотреть старый дом под жестяной крышей и неподвижный силуэт девушки в тепло светящемся прямоугольнике оконного проема. Белый пушистый котенок играл с мятыми листьями у самого порога.

– Вы понимаете, что происходит? – спросил Далькроз.

– Нет. Я только мастер, который рисует, подбирая вместо красок мысли другого человека. Нравится?