Мне вспомнилось, как несколько месяцев назад угасала красавица Джулия Симониан. Говорили, что она по ошибке приняла слишком большую дозу снотворного, но ни тогда, ни теперь я не сомневался, что это была попытка самоубийства. Дезет наедине просил о чем-то Валентиана, и тот вмешался – наверное, впервые в жизни не убивая, а излечивая. Едва ли Ральф тем самым платил долги за собственное спасение, он-то искренне ненавидел уготованный ему удел калеки.
Шаткость моего личного положения обнаружилась во всей красе. Я понял – Стриж может, ради спокойствия в Консулярии, избавиться от меня, советника Бейтса, но никогда не поднимет руку на героя Валентиана, на Ральфа-спасителя. «Не поднимет первым», – добавил я в душе и замер перед озлобленным консулом, ожидая приговора. Таймер на браслете отщелкивал секунды, и сердце суматошно обгоняло этот счет. Алекс усмехнулся, как только разглядел мой плохо прикрытый ужас.
– Вы интриган, Миша, – только и сказал он. – Убирайтесь с миром, я не собираюсь мстить друзьям за свои собственные старые ошибки.
– Мне следует подать в отставку?
– Подавайте, но вашу отставку я не приму. Хочу, чтобы вы сами исправили то, что натворили.
Я попрощался и, не медля, ушел, понимая: консул только что приговорил меня к жизни.
Итак, чистая победа досталась Ральфу. Арестованного Ниниана пришлось отпустить, он немного пришел в себя от шока и удалился, искренне и яро меня ненавидя, но я к тому времени уже привык стойко выносить плевки дураков. Пришлось затаиться. Когда враг предупрежден, остается только верить, что рано или поздно истина предстанет во всей красе и, конечно, восторжествует.
По ночам мне снился Оркус – иногда. Под лучами призрачного потустороннего солнца сверкала его циклопическая, ржавая, словно высохшая кровь, воронка.
* * *
Я перехожу к последней странице затянувшейся истории, которая, должно быть, очень скоро разрешится трагическим финалом. О заговоре Ральфа и Крайфа мы узнали, когда мятеж валентианцев уже нельзя было ни предотвратить, ни раздавить в зародыше – донесение из Мемфиса опоздало всего на несколько часов. Сейчас, в тот самый момент, когда я пишу свои последние строки, загородная резиденция, в которой остались наши семьи, блокирована верными Валентиану людьми. Из укрепленного здания Тайного Комитета я не вижу даже плоской крыши виллы, только неряшливые клочья серого тумана – слишком вязкого, грязного и густого для теплого утра поздней весны. Может быть, туманом кто-то управляет. Не знаю. Наверное, это Цертус или сам Оркус, кто их там разберет. Консул Дезет рядом со мной, мы больше не спорим, все уже сказано, доказано, определено, и скорая открытая схватка с Валентианом решит остальное. Дописываю свой дневник, пристроив на колене потрепанную тетрадь в кожаном переплете – все-таки я почти стал луддитом и ни за что не доверю уязвимую хрупкость прощальных слов Системе. Перед штурмом суну эти записки в укромное место, если меня не станет, кто-нибудь их да прочтет – если не благожелательные глаза друга, то пусть это будут солнце, время или само разрушение.