– И то верно. – Старший был как-то подозрительно покладист.

Поехали. Хорошей рысью. Лошади еще порывались в галоп: не набегались, но Артуру, по всему видно, не до скачек стало.

* * *

Сто лет назад в появлении Цветочницы в предгорьях Упырского хребта не было бы ничего удивительного. Она любила траву и туманы, но пройти в долину Тисы ей удавалось редко – храмовники не зря ели свой хлеб. Опасна Дева Трав становилась разве что когда открывали каналы. Ну еще для тех смельчаков, что брались пахать и сеять, не озаботившись покровительством церкви. Для них, впрочем, опасны были и храмовники: ничего доброго не родила земля без должной защиты. И плохо было купцам, пойманным на контрабанде, но еще хуже было им, если Цветочница раньше, чем Храм, находила незаконный товар.

Возили, конечно. Боялись, а возили – так уж люди устроены. Хоть кол им на голове теши. Нельзя, а все равно возили.

Сто лет назад. Как сейчас, кто знает?

Корзинка, в третий раз попавшаяся на глаза, – верный знак: Цветочница учуяла людей и идет теперь рядом, ждет ночи, точнее, утра раннего ждет, когда роса туманом в небо поднимется. Вот в тумане она и явится.

Зако прав: невелика птица Артур Северный, чтобы по его следу кто-то...кто? духа трав пускал. И псов голодных к его дому вызывать тоже незачем. И чувырл земляных навстречу гнать. Дай другое объяснение, Золотой Витязь. Дай, и Артур его примет с радостью. Потому что куда приятнее объяснять непонятное случайностями и совпадениями, чем знать, что странностям всем ты сам причина.

Ты и брат твой младший, первый в Долине маг. Не знает Золотой Витязь, что такое Артур и Альберт вместе.

И никто не знает. Даже Флейтист ничего вразумительного сказать не может.

* * *

Ночевали в поле.

С дороги свернули, рассчитывая за день проскочить предгорья, и к вечеру добраться до Лугоса – деревеньки, примостившейся под самой насыпью. Деревенька так себе: не пашут не сеют – путниками живут, ими же и кормятся. Гнездо паучье: вся контрабанда из Добротицы через Лугос идет, хайдуки с двух княжеств в Лугосе с покупателями встречаются, Ежи Цыбань там чуть ли не за святого, именины его – престольный праздник.

Не сложилось с Лугосом. Пост, что Храм в деревеньке держал, за ненадобностью дальше на восток отправили – на окраины, куда пастыри еще не дотянулись. Вот и выходило, что некому теперь людей от Цветочницы защитить. А значит, и тащить ее в деревню никак нельзя.

Ну, нельзя так нельзя. В поле так в поле.

Младший не возражал, он за месяц под крышей насиделся, по воле соскучился. Зако поворчал для порядка, что, мол, ехали бы, как люди, по трактам... оно дольше, зато спокойнее.