– Ах ты... ну ты и гадина, – шепчет маленький колдун, – ты мне врал? Мне?!

Ему незачем болтать, его дело – кричать от боли. Чтобы Миротворец, признаваясь если не в своих грехах, так в чужих, вымаливал для брата короткие минуты передышки.

Сестренка отнюдь не глупа и, наверное, поняла, что сотня Недремлющих была предупреждением: прячься. Но она слишком доверчива. Что поделаешь? Двадцать лет живет, пусть и тайком, но под надежной защитой, вот и не научилась быть по-настоящему скрытной, по-настоящему недоверчивой и подозрительной. И храмовник платит сейчас еще и за нее, за Ирму-Софию, за ложь свою платит. И это тоже справедливо – ведь лгать грешно, тем более грешно лгать женщине, которая любит.

А этот шепот: «...гадина. Ты мне врал...» о, этот шепот навсегда останется с ним. Он не забудет. Да.

* * *

– Где? – рявкнул сэр Герман, едва владыка Адам вошел в приемную. – Где они? – Поймал себя на желании схватить митрополита за шиворот и как следует встряхнуть, но сдержался.

Не время. Пока еще не время.

– Если вы говорите о двух еретиках, один из которых...

– Веди! – приказал командор, позабыв о приличиях, об изумленном герцоге, о том, что «не время». Позабыв сразу, как только услышал голос митрополита, полный сдержанной укоризны. О чем думал три десятка лет? Куда смотрел? То, что стоит сейчас в дверях, поджав губы, тускло блестя глазами из-под черных ресниц, – оно же так знакомо! Оно, как отвратительная карикатура на прекрасное лицо. Узнать трудно – не узнать нельзя.

Сытое, обожравшееся, утробно икающее. Оно ело и, пока не наелось, не могло оторваться от кормушки. А ты ждал, Мастиф...

Стоп. Мастиф остался там, в мире, погибшем в День Гнева.

Ты ждал, Герман, не веря в мнимую болезнь митрополита, но и не подозревая о том, что же он такое в действительности, владыка Адам, неудачный, ох неудачный сын славного, в общем, мужика, герцога Мирчо.

– Не двигайся, – приказало оно.

И все-таки Мастиф! Это Мастиф рассмеялся, легко разворачивая митрополита к выходу, пиная в тощий зад:

– Шевелись, упырь!

Но именно сэр Герман сообразил развернуться к герцогу и мягко попросить:

– Забудьте о том, что видели, Ваше Высочество.

И по мрачноватым коридорам замка – вниз. Вызвать к себе сэра Георга с его десятком. Вызвать двух лекарей. И дальше – в катакомбы.

Быстро. Быстрее! Арчи, мальчик мой, ты жив ли еще?

Ради бога, малыш, прости старого, глупого командора! Ведь не думал же, в голову прийти не могло, что такое, как владыка Адам, поселится среди людей, ничего не боясь, ни от кого не скрываясь.