— Дядя Максим, это клево! — хохочет он, скатываясь с последнего препятствия. — Иначе будет не так клево, если знаешь, когда упадешь.

Я прекрасно понимаю, что малыш прав, но все равно волнуюсь, когда мамаша оставляет его на мое попечение. С другой стороны, я знаю, что с сыном Зинули ничего страшного случиться не может, и моя бестолковая охрана ему ни к чему. Он уже прожил свою жизнь и сделал свои открытия. Я не умею играть с детьми, зато у нас с Антохой общая тайна. Мы вместе сделали Железную тетрадь.

Антоха, высунув язык, затачивает надфиль. Не так-то просто корябать буквы на железе.

— Дядя Максим, а кому мы отправим железяку? Мне?

— Возможно, тебе, а возможно, она не достанется никому конкретно, — честно отвечаю я. — Просто пусть отправится в будущее, в далекое светлое завтра.

— Дядя Максим, а почему про будущее говорят «светлое завтра»? Никто же там не был, вдруг там нет ничего светлого?

— Потому что люди не смогли бы жить, если бы знали, что будущее сложится для них плохо.

Он водит инструментом и размышляет. Мне нравится, что он учится думать.

— Значит, ты тоже живешь потому, что не знаешь, какое будет завтра?

Я щурюсь на солнце и ищу свои темные очки.

— Как раз наоборот. Я знаю, что будет, потому и живу. Наточил? Давай сюда…

— А что будет, что?

— Все, иди покатайся, а мы с дядей Владом еще посидим.

— Что будет, дядя Максим, ну, скажи!

Он умеет приставать, как банный лист. Хорошее упрямство, познавательное.

— Пока рановато. — Тетрадь лязгает о стол. — Попозже тебе скажу. Только, если не поймешь, чур, не переспрашивать, идет?

Он убегает, прихватив свою игрушечную «Ямаху».

Мы с Вукичем переглядываемся и смотрим ему вслед, заслонясь от солнца кепками.

Завтра будешь ты … Я встретил Любу в аэропорту, и с тех пор мы периодически общаемся. Я так немного мог для нее сделать, чтобы искупить свою вину. Хотя меня никто не обвинял, ее муж сам подготовил свою смерть. Прошел почти год с его похорон, и Люба продолжает верить, что я был другом Антона. Почти год я разбирался в себе и завершал насущные дела. Таких дел оказалось так много, я и не ожидал, что майор Молин настолько крепко связан с десятками людей. Я редко видел своих стариков, но одно дело — иметь возможность прилететь в любой момент, и совсем другое — убить родителей своим исчезновением. Мать долго смотрела, словно почувствовала что-то, когда сын приехал второй раз за три месяца, привез новый телевизор. Большую часть накоплений я положил на сберкнижку, на ее имя. Не так-то много удалось скопить… Собственного ребенка мне в Штатах не найти, а если бы и нашел, что я ей скажу? Гроши мои дочери ни к чему.