Здесь все оказалось гораздо легче. Коридорчик хоть и был узким, невысоким, петлистым, но вел вверх.

– Бокша, победа! – крикнула я, выходя на солнечный свет.

Свет был оранжево-желтый. Лучи косо падали на гладь Киршаговой пустохляби, безмолвно лежащей у самых наших ног. – А ведь это уже закат! – с удивлением констатировала я. И добавила от полноты чувств: – Ничего себе! А как же обед?

Я-то думала, что плутали мы минут сорок. Ну час. Но не весь же день!

Бокша отсутствием обеда тоже был удивлен, и я с радостью поняла, что вновь без всяких помех читаю его мысли.

– Ну давай хоть на ужин попытаемся успеть, – предложила я, карабкаясь на склон к подножию кремля, выходящего сюда одним из заброшенных хозяйственных дворов.

– Надо бы сюда еще вернуться. В первый раз вижу, чтобы скальные лабиринты Киршагского кремля выходили не во внутренние помещения, а наружу, – поделилась я своим наблюдением.

То ли от восхищения моей наблюдательностью, то ли из-за усталости, накатившей в связи с пропущенным обедом, мой ант выронил из руки погашенный факел. Который тут же резво покатился вниз, в пустохлябь.

Факела хозяйственному Бокше было жалко, он кинулся вдогонку и догнал беглеца у самой песчаной границы. Поднял, повернул обратно – и его удивление, эхом отдавшееся в моей голове, заставило остановиться и оглянуться.

– Что стряслось? – поинтересовалась я сверху.

– Княгиня, – расстроенно сообщил ант. – Ход, которым мы вышли, пропал.

– Как это? – не поверила я, хотя отлично видела глазами Бокши пустой склон и саму себя почти на самом верху этого склона. – Ты, наверно, не туда смотришь!

Пришлось вернуться.

Мы смотрели уже вдвоем. Потом лазили, осторожно ступая, чтоб не сверзнуться в пустохлябь, вдоль склона – и вправо, и влево. Ничего! Никакой дырки или хотя бы намека на нее!

– Чудеса! – подвела я итог. – Что ж, пошли ужинать…

* * *

– Княгиня! – встретил меня запыхавшийся Никодим. – Мы вас везде ищем! Там, в часовне… Мы вас искали на обед, заглянули туда, в часовню, а там…

Я его уже не слушала – мчалась в часовню. Неужто сбудется? Князь Михаил поднимется живой, здоровый, и мы… Дальше фантазия отказывалась работать нормально и подсовывала мне видения совершенно неподобающие высокому званию княгини.

Часовня была полна княжеских дружинников. Все стояли на коленях, преклонив голову, как на молитве.

Боже! А что если все наоборот – Михаил умер?!