– Бокша тоже не возражает, – заверила я. – Открой. Мой сын подошел, ухватился обоими ладошками за ручку, поосновательнее уперся босыми пяточками в пол.

Бокша кинулся было помотать ему, но я грозно крикнула: – Назад!

И он замер.

А дверь-то открывалась. Медленно, постепенно, однако щель все ширилась в темноту наружной пешеры. «Четэдэ», как говаривала наша учительница по геометрии, Вера Степановна – «что и требовалось доказать».

– Спасибо, родной, достаточно. Мы пойдем туда погулять чуть позже. После завтрака, – поспешила успокоить я маленького удивленного открывальшика секретных дверей. И обратилась к Бокше: – А не помнишь – когда вы втроем, с Чи-стушей, спасались бегством через эту дверь, – Олег свет Михайлович вам не помогал?

– Ой, не помню, – закручинился мой ант. – Спешили мы тогда очень. А они-то, – Бокша кивнул в сторону моего сына, – совсем маленькие были, раскрывались непрестанно, ручонки из шубы вашей тянули во все стороны…

– Если б не эти ручонки… – задумчиво констатировала я. – Вы бы так перед этой дверью и остались. А я лежала бы себе, полеживала на дне пустохляби…

* * *

– Значит, говоришь, вороги? – уточнила я у Бокши.

Пещеры плавно и незаметно перешли в подвальные коридоры. Мы поднялись уже почти до уровня обжитой, надземной части Киршагского кремля. Понять бы еще – в каком его месте?

Бокша стоял позади, судорожно прижимая маленького княжича к себе, чтоб тот ненароком не выскочил прямо в лапы к супостатам.

– А как же ты узнал, что они – вороги, а не добрые слуги князя Квасурова?

– По речам их злодейским, – осторожным шепотом пояснил Бокша. – Я ж стоял и слушал сначала, а потом опять скрылся вниз.

– Ты на мои вопросы не отвечай. Молчи, – напомнила я ему. – Подумай только о том, как хотел бы ответить – и промолчи.

Я уже прекрасно слышала его мысли. Начиная со старой арки с облупившейся позолотой. А теперь, кажется, до меня начинали доноситься и мысли других людей. Но слабо А каково было Бокше Он ведь должен был подобраться к людям совсем близко, чтобы разобрать слова!

– Пройдем еще чуток, – приказала я и, завернув за угол, быстро прошла к следующему повороту коридора.

О, тут уже чужие мысли доносятся гораздо четче! Но мысли все какие-то странные… Быстрые, но отрывочные – ничего понять невозможно. Яркие по краскам, но абсурдные по содержанию.

То вдруг являлась похотливая картинка свального греха. То она вытеснялась какой-то беготней, погонями по темным коридорам, сродни тем, где мы сейчас стояли, прислушиваясь ко всему. Я даже начинала опасаться – не к нам ли бегут? Но вокруг была только ватная тишина.