– Ну, второй дозорный.

– Дозорный? – с сомнением пожевал он губами. – А тут что – с дозором ходят? Это где ж мы? Крепость какая-то!… Он с интересом огляделся, а потом вновь повернулся ко мне: – Не знаете, княгиня, что за крепость?

– Киршаг… – одними губами ответила я.

Передо мной действительно сидел вовсе не лыцар, который только что ударил моего ребенка и моего анта, а совсем другой, неизвестно откуда взявшийся человек. И он искренне недоумевал, как здесь оказался.

– Киршаг… – озабоченно протянул он. – Да это ж незнамо где!

– А вы откуда? – спросила я, неожиданно переходя на «вы».

– Я? – он почесат в затылке. – И не сообразишь как-то сразу… Кошелевские мы, что ли? Город Кошелево – знаете?

– Не знаю, – покачала я головой. А потом спохватилась: – Знаю, как же! Там же князь Ондрей княжит!

– Во-во! – обрадовался лыцар. – А то я и сам засомневался чего-то… А как вы сказали про князя – сразу вспомнил. Ондрей Дмитриевич. Воротынский. Правильно?

Я кивнула.

– Ну вот, видите! – засмеялся он с радостным облегчением.

– А фамилия ваша как? – спросила я, отлично видя в его мозгах, что радость эта преждевременна.

– Фамилия? – наморщил он лоб. Фамилии не было.

– Фамилия…– растерянно повел он толовой.

И вновь его взгляд упал на тихонько постанывающего Бок-шу, на ребенка с внимательными темно-карими глазами и кровавыми разводами на шеке.

– Да что фамилия! – возмущенно сказал он. – Что делать-то, скажите! А то, чую я, неладно тут у вас.

– А фамилия ваша – Сидоров! – наобум ляпнула я. Почему Сидоров?

– Сидоров? – удивился он. И протянул с сомнением: – Сидоров… – А потом радостно хлопнул себя по коленке: – Ну, точно! Сидоров! Вот же, княгиня, – он хитро подмигнул, – сами знаете, а пытаете! Аврамий Сидоров, все точно!

Я уже давала как-то имя человеку, который был сначала одним, а потом стал другим. Мой бедный сурожский кучер, которого я по незнанию ввергла в пучину навьей истомы. А потом трансформировала в совсем другого акта, никогда навьей истомой не страдавшего. Неужто то же самое сотворил сейчас и мой сын? Только не с антом, а с лыцаром. И не после тяжелого, выматывающего душу ритуала, а в один миг, не двинув даже пальцем.

Впрочем, у него и гривен-то побольше, чем у меня. Вон – пять штук, на руках, ногах и шее. И все-таки…