Он вздернул плечо.

– А как же еще назвать веру в то, что после драки дети родятся крепче, или что схождение лун продлевает твой пыл, или что сохранение целомудрия в промежутках усиливает боевое мастерство? Конечно, это суеверие. – Он саркастически усмехнулся, показав крепкие белые зубы, в которых никакого юмора не чувствовалось. – Я предпочитаю сам выбирать время, место – и партнершу.

Это было едва завуалированное оскорбление – первое в ее жизни. Ее щеки вспыхнули от гнева – ощущение столь ей незнакомое, что она не сумела с этим справиться. Чтобы отвлечься, она взглянула на экран его пульта и увидела там звездную карту с огнями и светящимися линиями, идущими в одном направлении.

Она сразу узнала эту карту. У Быстрорука была такая же – на ней он старательно суммировал то немногое, что они знали о передвижениях эсабиановского флота. Анарис, похоже, имел доступ к гораздо более обширной информации.

Он переменил позу, и на его лице впервые проявился слабый интерес. Он понял, что она узнала карту, но объяснять ничего не стал, а лениво выключил пульт и шагнул к ней.

Тревога кольнула ее, почти такая же сильная, как боль в запястье. И она выпалила:

– Я никому не скажу.

– Верно, не скажешь, – согласился он.

Тревога превратилась в страх, когда она не увидела на этом сильном лице никакого тепла, никакого зова.

– Ты ведь сказал, что сам выбираешь время, место и партнершу? – с напускной бравадой сказала она.

Холодный юмор в немигающих черных глазах поразил ее, как удар. Она дрогнула и схватилась за дверную кнопку.

Точнее, попыталась. В суставах из-за повышенной тяжести стреляло, и она поворачивалась слишком медленно. Анарис опередил ее, защелкнув замок.

– И то, и другое, и третье, конечно, не идеально. – Он стиснул ее ушибленное запястье без намека на нежность. – Ну да ничего, сойдет.

24

24

«ГРОЗНЫЙ»

Пока они ждали коммандера Тотокили, лейтенант-коммандер Ром-Санчес уловил в капитане Нг затаенную искру юмора – словно она хотела поделиться с ними какой-то шуткой, но не могла. Он посмотрел вокруг, уверенный, заметили ли это другие в тактической рубке. Коммандер Крайно уж точно заметил. Хотя его рубленое лицо ничего не выражало, он слишком долго служил под началом Нг, чтобы не научиться угадывать, в каком она настроении. Что до орудийщицы Наваз, Ром-Санчес так и не разобрался, насколько она чувствительна к чужим эмоциям: всю душу она вкладывала в свою технику, делавшую «Грозный» почти не зависящим от центров снабжения.

Пси-заградник на столе перед капитаном указывал на важность предстоящего совещания.